Прослушать или скачать Save Me From Myself бесплатно на Простоплеер

Зарисовки. Free Fall. PG, angst, POV Кейсавель. Наверное, будет вторая часть.

Понимание.
Кажется, оно приходит тогда, когда ты составляешь план проникновения к жертве сам. Для окружающих ты просто возникаешь, как тень в зеркале, а затем утекаешь водой сквозь пальцы, меж ржавых стыков бетонных стен, покрытых пластиком, устремляешься вопреки гравитации вверх. В самую звездную высоту колоссов в много сотен этажей.
Графики полицейских патрулей, фальшивая карта ID, костюм, обаяние – ох, и много его потребуется, голосовой модификатор на горло под высоким воротником свитера. И точное, абсолютное знание, чего и от кого следует ожидать.
Потому что роботаксист не знает, чего ожидать от нее. Задерживает на ней пронизывающий взгляд глаза на затылке, заводит двигатели автомобиля на антигравах, синхронизируется с установленной на крыше камерой, и спрашивает:
- Куда едем, - раздражающая пауза, заметная в разорванной интонации – определение количества пассажиров (один), их расы (босмер) и пола (мужской). Это совершенно не поможет протоколу, потому что все полученные данные ошибочны. – сэр?
В такси она быстро сжигает ID четвертого уровня - горючий пластик, только чуть плотнее картона. Огонек лижет уголок карточки и та быстро занимается, пуская к датчику дыма в потолке тонкую черную полоску. Магнитная полоса оплавилась, можно тушить.
Шесть часов назад она познакомила нужного человека с таким явлением, как боязнь доппельгангеров, а затем, с интервалом секунды в две, с коротким замыканием в замкнутой емкости, наполненной жидкостью. Теперь его пропуск хранится у нее в кармане - второй уровень.
- Наша фирма запрещает курить в такси, сэр. – вежливо предупреждает дроид, и механическая рука тянется из спинки водительского кресла, чтобы забрать из руки зажигалку.
Судорожный мысленный блиц и очень много работы загодя, с расчетом по минутам.
Огонек на кончике зажигалки исчезает мгновенно, с сухим щелчком встает на место крышка, и пассажир хлопает в ладони, прочищая горло и сухим мужским баском бормоча:
- Прошу прощения. – манипулятор останавливается, а затем втягивается обратно, в то время как таксист переключается обратно на «дружелюбный режим» и не очень естественным голосом пытается поддержать встроенную в него программу легкой беседы. Это настолько омерзительно, что удержаться трудно. - Включи лучше музыку, дружище, от твоего металлического тона мне тошно.
А такси, отъехавшее со стоянки на сотом этаже, уносится вверх по полностью автоматизированному шоссе со скоростью чуть меньше двух сотен миль в час, и ты проклинаешь про себя этот большой, сияющий муравейник, глядя в окно. В который раз.
Тяжелый кейс слегка шевелится, и по шее пробегает холодок. Быстрый взгляд на дроида-таксиста – нет, глаз в его затылке неподвижен и уставился в лицо пассажира, который ежится и плотнее запахивает пальто, поводя довольно широкими плечами. Сейчас выше ста пятидесятого уровня код желтый, и все робо-водители вынуждены считывать биометрические данные пассажиров. Это меньшее, что они могут принять для обеспечения безопасности.
- На твоем месте я бы обращался со мной аккуратнее. – металлически позвякивающий голос раздается в наушнике. Дроид ничего не слышит – играет музыка, а передача ведется на изолированной частоте. – Я личность, и мои манипуляторы не мешок с металлоломом.
«К слому о металлоломе – настоятельно рекомендую заткнуться и не шевелиться.»
Уровень 166, площадь Легион, девять часов вечера, семнадцатое число месяца Восхода. Уже темно, и наверху еще холоднее. Отморозить что-нибудь ценное из конечностей очень легко – достаточно выйти за зоны воздействия высотных стабилизаторов климата, сглаживающих температуру на улицах до середины осени. Небо уже не такое рябящее перед глазами, и даже видно крыши. Люди боятся этих светло-желтых зон, за которыми смертельный холод, и даже не смотрят лишний раз за полосы маленьких напольных огней, означающих периметр воздействия.
Такси отъезжает, возвращаясь на стоянку, погребенную где-то в толще кажущихся отсюда бесконечными этажей, и его пассажир, ежась, выходит.
Сама идея на деле простая. Если уж обречен на короткий полет – покажи этим сволочам высший пилотаж.
На площади одновременно гаснет свет и выходит из строя стабилизатор. Люди кричат, разбегаются, спеша вернуться в свою зону комфорта, ...те, кто успевает, конечно – отрицательные температуры на этой высоте действительно впечатляющи. Долей секунды спустя открывается кейс, и кот в красиво отливающем голубизной темном металлическом корпусе молнией исчезает в темноте. Исчезает и пассажир, бесследно – только с края площади в мешанину желтых и голубых огней скоростного шоссе летит, нелепо болтая пустыми рукавами и комкаясь в полете, светло-коричневое пальто. Такое можно найти у каждого десятого жителя добрых восьми десятков нижних уровней.
Приходит в движение лифт, только чтобы, доехав, вместо музыкального металлического «тинь» плюнуть огнем из покореженных дверей. Пассажир ушел, и поднявшие головы копы, и все их оружие, и все их дроны, ...и вся королевская рать... не успеют сделать решительно ничего, что сможет ему помешать.
Ч.Е.Ш.И.Р. взламывает идентификатор на входе, и Брат утекает водой сквозь пальцы в переходе на следующий уровень – в деловом мужском костюме, поправляя галстук и проверяя, держится ли после пробежки с препятствиями модификатор голоса.
«Некоторые из самых страшных их убийц – женщины...»
На входе в дом – персональные данные второго уровня. Коп вглядывается в лицо мужчины, загорелое, с пронизывающими кибер-протезами вместо глаз, и пропускает его.
Не забыть снять линзы, глазные яблоки от них уже просто ноют.
Через десять минут до них дойдет информация о том, что ID - подделка. Потому что на другом конце города найдут шестичасовой труп.
Шесть часов. Десять минут. Остается всего два коридора, бежать нельзя – камеры. Камеры-камеры-камеры... Импульсивность несвойственна, но именно сегодня можно столько отдать за всего одну EMI-гранату.
Потому что ей хочется успеть и полюбоваться на глаза этого ублюдка, прежде чем отрезать ему палец и выстрелить между глаз, заляпывая его красивое рабочее кресло его же собственными мозгами. Потому что это он жал на курок, потому что это ее человек умирал четыре часа на той гребаной высоте с пулей в легких. Когда она добралась до него, он уже не дышал.
Найден. Полукровка, двадцать девять, бета, прекрасно стреляет. Рыжие патлы, флегматик. Ценный кадр. Его убийство нельзя спустить никому, будь это хоть глава Умбры.
И тут все заканчивается. Она слышит сигнал тревоги и срывается на бег. Сердце в груди впервые ускоряется, накачивая адреналин в кровь. Слишком быстро.
Все получается скомкано, смято. Выстрел в голову жертве, быстрые шаги на том конце коридора, побег. Выше, выше, на открытую платформу-стоянку – для того, чтобы попасть на переход наверх, нужен первый уровень допуска.
Белые коридоры, скругленный переход от стен к потолку, и такая же полуовальная дверь. Автоматическая. Открывайся чуть медленнее – она вышибла бы стеклопластик ко всем аэдра. Под пиджаком, на поверку оказывающимся гораздо тоньше, оказывается экзоскелетная броня со странной плотной надстройкой по всему позвоночнику.
Они не успели открыть огонь до прыжка – иначе одной смертью на этом уровне стало бы больше. Шаг, шаг, шаг – и широкий прыжок. Она складывает руки, вытягивается, рыбкой ныряя с огромной высоты в треугольный провал меж движущихся огней дорог. У нее доли секунд – нужно уникальное чувство времени. Она активирует встроенную в экзоскелет систему, и мощный рывок, проходящийся по всем позвонкам, тормозит падение, вынося ее на головокружительной скорости под опорами скоростного антигравитационного шоссе - почти все пространство под костюмом заполняет индивидуальная разработка – кибермеханический аналог дельтаплана.
Очнуться от болевого шока – кажется, еще немного, и позвоночник не выдержит – и снова вниз, под прикрытие другой платформы. Еще всего три минуты...
Уровень 67, техническая зона номер 937-С, час ночи, восемнадцатое.
Здесь никого нет, только дроны. Закинуться таблеткой обезболивающего и полежать на спине еще немного – терморегуляторы в костюме пашут. Можно даже смотреть вверх, в рябящие огни, и думать про панику наверху, про то, как обшаривают уровень за уровнем в поисках мужчины-босмера.
Она хрипло смеется и вздрагивает от звука собственного смеха. Отдирает от горла модулятор голоса и раздраженно стискивает на нем пальцы.
Нильс не умер так, как надо. Айрис тоже умер слишком быстро. Астрид... ее простили, и держать на нее зло бессмысленно и глупо. Но, Хаос, как бы ей хотелось, чтобы они мучились столько же, сколько Иден на той мерзлой площадке. Как бы ей хотелось своими руками вынуть их душу через глаза и сделать больно и душе тоже. Но все обрывается, как только она подходит достаточно близко, как бы ни были хороши ее навыки, как бы качественно ни была провернута операция по устранению. Всегда вмешивался какой-то неизвестный фактор.
Понимание, почему всегда происходит именно так, приходит чуть позже.



 

@темы: Prose, Kethavel, Dwemerian, PG

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Зарисовки. Morning Light. G.

The Second Seed, 10th.
Облака за окном наливались бело-лимонным под натиском солнца, но не поддавались. В Двемериане вообще редко случалось не облачное небо, не говоря уже о чистом. Серый свет лился в застекленную стену небольшой кофейни, перемешиваясь с бело-желтоватым светлом ламп, кофе на столе вряд ли был вареным, но пах, по крайней мере, вкусно.
- Hey, Ears, you look concerned. - усмехнулся вампир, подвигая к ученице чашку кофе и перехватывая ее взгляд, переместившийся к нему от скоростного шоссе. Усмехнулся шире - дружелюбно, и полез в карман синей джинсовой куртки за мобильным - глянуть прогноз погоды. Даже когда он был не в жилете, в верхней одежде у него всегда были карманы. - Anything up that I don`t know about?
Она фыркнула. Правда же, это было забавно - и они оба прекрасно знали, что СБшник двемерианского Святилища знает едва ли не больше, чем она, хотя, наверное, поровну. Это все знали. Не то, чтобы они могли что-то с этим сделать.
- Nothin`. - кофе был все еще горячий, и она поморщилась, но сохранила уголки губ приподнятыми. - I ain`t concerned. More «pleased and content with the current situation». Bats.
После инцидента с двухсотым этажом за вампиром плотно закрепилось это прозвище, и, похоже, он не возражал. После инцидента стало легче дышать, и даже можно было спускаться на нижние уровни без боязни быть вынужденным применить оружие. Авторитет Братства очень быстро выходил на прежние позиции - а для некоторых из тех, кому было непонятно, Кейсавель посылала Аркуэн пояснить лично. Как правило, получалось настолько доходчиво, что похороны были с закрытым гробом - госпожа Спикер в искусстве разбирания низших смертных существ на запчасти и нанесения ранений, не-совместимых с жизнью, была просто художником.
- You certainly don`t look like «pleased».
- It must be something with my face. - она с серьезным видом втянула щеки, поджала и без того тонкие губы, искривив их в улыбке, и не успела увернуться от подзатыльника, ехидно посмеиваясь.
Из кофейни они спустились на предобеденную прогулку в парке четырьмя уровнями ниже. Вампир вынул из куртки солнечные очки и водрузил их себе на нос нарочито пафосным жестом. Под курткой у него сегодня была белая спортивная футболка с тремя черными полосами по левой стороне груди. На полукровке - почти такая же, только черная, и серая куртка, повязанная вокруг пояса. Полчаса неторопливого бега хватит для этого времени суток.

Засыпанная мелким гравием дорожка шуршала под ногами. Наконец покрывшиеся зеленой листвой деревья, насаженные в два ряда, медленно ползли куда-то назад, за спину. По мере того, как сокращалась дорожка, приближалась площадь с какой-то статуей, на верхушке которой сидела стая голубей. В середине рабочего дня в этом парке не было почти ни души.
- I`ve been wondering... - выдохнул Висенте, давая отмашку под писк таймера, и они перешли на шаг. Он поправил солнечные очки и вздохнул полной грудью, прежде чем повторить. - I`ve been wondering.
- What?
- Your image. You never thought that your ways of trying to help out each and everyone... in ways you tend to do that, do not actualy work for your image?
Она молча посмотрела на него, улыбаясь, а затем скрестила руки на груди, и вампир не без удивленного смешка узнал свои ироничные интонации.
- And what do you think my image would be?
- The Crazy, as you`ve claimed few weeks earlier? - развел руками Валтьери. - That chainsaw and the ways...
- ...I`ve been friendly to everyone, including formerly isolated psycho? Wrong.
У подножья абстрактной статуи какие-то мальчишки выпендривались на скейтбордах. Неожиданно, не успел вампир и рта раскрыть, полукровка сорвалась с места и побежала прямо к статуе, набирая скорость. Красиво развернулась на триста шестьдесят градусов, не прекращая движения, разминулась с одним из обалдевших подростков на доске, забежала по напоминающему иероглиф «le» треугольнику высотой в полтора бретона несколько шагов, ухватилась ладонью за край, оттолкнулась ногами от вертикальной опоры, перехватила край другой рукой, на милисекунду повисая в воздухе вниз головой, и, почти оттолкнувшись недрогнувшими руками от пластика, скрылась по ту сторону статуи. Валтьери шумно выдохнул, поднимая брови, и размеренно похлопал, подходя ближе. Кто-то подхватил аплодисменты, кто-то засвистел.
«Конечно. Пользуется комплекцией, весом и скоростью.» - несмотря на откровенно дурацкую проделку ученицы, Валтьери ощутил почти гордость.
- Вот это - true паркур, салаги!
Кажется, услышав женский тембр голоса, пацаны слегка обалдели, и ей удалось не получить по уху, вовремя ретировавшись.
- Шею свернешь. - флегматично прокомментировал Висенте. - Do you really enjoy this showing off?
- I don`t get much drive. Не будь занудой. - отмахнулась она.
- Drive, he-he? - насмешливо глянул на эту «ошибку чьей-то молодости» Валтьери. - A hundred years ago you aid there was enough action for you...
- ...for a century. - закончила за него полукровка. И выразительно передернула бровями.
- Well, I`m not the one to... make comments on your outstanding hyperactivity.
- You mean a thorn in my a...- она не стала уворачиваться от легкого подзатыльника и укоряющего «лексикон!» вдогонку. - ...a-a-a-bottom?
- Yes. Returning to the topic, where exactly was I wrong?
Они прошли еще пару десятков шагов. Висенте не смотрел на полукровку, та тоже смотрела то ли на кроны деревьев, то ли на облака. Дойдя до киоска, они не сговариваясь взяли по бутылке воды, и ушастая тут же к ней приложилась. Висенте хотел уже перевести тему, как...
- Im-ma-car-ry-ing-child. - пробулькала она в бутылку.
Висенте, делавший глоток, поперхнулся. Полукровка, скроив насмешливо-иронизирующую физиономию, похлопала его по спине.
- You What?
- I`m a caring child. - повторила она недоуменно. - Those earphones, you should consider them a threat for your sensitive hearing from now on.
- Кейсавель... - вампир старался не заржать, но закашлялся и не выдержал, расхохотавшись.
Она смотрела на него молча, приподняв бровь.
- Well, I thought of all beings you`d be surprised the least. Mother has killing children, Mother has talking children and Mother has crazy children. The monopoly on the crazies is now residing within her crypt, so I thought that maybe I would finaly be a child that would be taking care of them. Properly.
- Don`t tell me, - голос Валтьери зазвучал неожиданно серьезно. - that you`ve taken in an idea like preventing them - and you, and me - from dying in time.
Она поджала губы и покачала головой. Около переносицы появились мелкие некрасивые морщинки, как у человека, который вот-вот расплачется, но она снова покачала головой, и улыбнулась - спокойно, хотя глаза блестели.
- No.
- Then what?
- Don`t you understand? If we are all doomed, that should have some bounds. I just want to see them working, living, talking, killing and crazy as long as it is possible in the Big Game of Hers. I just... just want to be among them as long as I can. - она сделала паузу, быстрый глоток из бутылки, и ее голос зазвучал тверже, наливаясь звоном. - Yes - we die. Yes - we are expendable and yes - there is no way out of the Family except the lethal one. But as long as it`s family to me, as long as I see those people value death as an art, as long as I can speak with them about all sorts of stuff the other day - just as long..., I never want a way out. I just want to know that the moment when one of them dies is the end of the line. Not my mistakes, not my idleness. I want to know that they died for a reason, and lived as long as it was possible, and a little more. If I could give my life to stay with them just a little longer - I would not hesitate to do so. This is what I call a Family, Brother.
Висенте молчал, глядя вперед и чуть нахмурившись, хотя прекрасно понимал, что на него наряженно смотрят. Потому что его одобрение или не одобрение ее всегда волновало, чтобы она ни говорила или могла бы сказать по этому поводу. Не глядя, бретон протянул руку и потрепал полукровку по голове между ушами, негромко спрашивая:
- Life for the Brotherhood, eh?
- Brotherhood is what we believe in and what we do. What we do, Bats. The bonds that all of us share, forged in blood and death. Brotherhood is us.
Он помолчал еще немного. Они дошли до скамьи - до того, как нужно было двигаться на выход из парка, было еще минут пять.
- I think, I`ve made a decent work with you after all, Ears. - улыбнулся Валтьери. - I think that I do, in fact, have a reason to be proud.
Она улыбнулась в ответ.
- You think we`ll hit the thousand after all?
- I don`t know, little Sister. Noone ever knows.
Сквозь серые тучи солнце расчерчивало болезненно светящиеся лимонные прожилки. В молодой листве шуршал ветер. Можно было представить, что это место вовсе не над землей, в оковах пластика, стали и неоновых огней. Если прикрыть глаза, можно было представить, что они где-нибудь в Имперских Садах или в лесу на востоке от имперской столицы.
- At least I know you`re with me, Faedene. A comforting thought, I must admit.
- `Till the end. - пообещал вампир.
И они, замолчав, синхронно откинулись на спинку скамьи и, скрестив руки на груди, уставились в небо.

@темы: Prose, Kethavel, Dwemerian, G, Vicente

---

Зарисовки. 29.05.12. Dwemerian Intro. introduction, G.

Наверное, новый коллектив всегда будет казаться странным, и двести, и четыреста лет спустя, и даже после смерти. На самом деле, если задуматься, прошло не так уж много – он всего тридцать пять лет назад воскрес из мертвых... если это можно так назвать.
Память тоже начала возвращаться раньше, чем к остальным. Когда он в первый раз порезался, это странное ощущение мурашек по коже. Ощущение, что должно быть еще что-то, машинальное ощупывание языком зубов.
Да, первым, что он вспомнил, была Жажда.
Братство нашло его почти сразу, и было странно видеть все больше незнакомые лица. Незнакомую... жизнь. Этот транспорт – огромные металлические коробки с людьми, эти серые гладкие дороги, и полное отстутствие растительности. Даже небо становилось на закате все больше ржавым, а не золотистым.
А здесь все было по прежнему. В одной из этих чертовых низкостроек в сотню этажей примерно три занимала вполне официальная научная группа, занимавшаяся исследованиями в области роботостроения. Сам НИИ, вернее, его административная часть, находилась на двух этажах. А посередине, как будто бы в большом сталебетонном бутерброде, существовал девяносто шестой с половиной этаж.
Когда он впервые побывал в Машине, память начала возвращаться значительно быстрее. Двадцать лет ему тогда было, и Валтьери вспомнил как минимум еще триста. Сразу заболела голова. Потом стало тошно смотреть на техника. Потом...
Потом он просто привык. Вернувшись к привычной ипостаси вампира, он выкроил у мироздания неопределенный отрез времени и сел за книги. Физика, химия, все новейшие открытия, все закономерности их. Десять лет почти непрерывного изучения дали свои плоды, Висенте понял, что сможет разобраться в тонком механизме Машины. Он разобрался – и усовершенствовал ее.
В этом мире, построенном двемерами, иногда шел дождь. Пожалуй, только дождь остался таким же, как раньше, все остальное как-то выцвело, полиняло. Здесь технологии победили моральные ценности, и задавили цвет. Тем приятнее было обводить вокруг пальца местных полицейских.
Висенте понял, как он ошибался, думая, что он один благословлен, когда увидел еще двоих.
Картинки из прошлого. Все те же лица. Мироздание, определенно, решило пошутить, схлестнув вместе два, а то и три разных истории.
Этого мальчика он знал еще амбициозным юношей, очень перспективным, но с совершенно неконтролируемым темпераментом.
Этого – с этим они пересеклись много позже. Он был одним из «новой гвардии», когда Висенте вернулся из-за моря много веков назад. Очень деловой, но какой-то слишком сардоничный. Еще и курит. Но у него хорошая деловая жилка.
Эта молодая леди обладала действительно лидерскими замашками и талантом идеолога, но когда дело доходило до практики, грубые ошибки тут же имели место быть.
Этот хвостатый... тоже из новой гвардии, но о нем он только слышал. И близнецы. Как приятно видеть всех троих, кажется, они неплохо сработались.
Молодую женщину, одну из практически безвылазно работавших внутри организации, он узнал не сразу. Но вспомнил, когда услышал имя. Барбара Фретте.
Это было Святилище. Хотя теперь здесь собирались только в «рабочие» часы, это все еще было Святилище. Разговоры о контрактах, короткие совещания, иногда заглядывавшие Спикеры. Кажется, у них где-то на этом континенте тоже был такой «этаж-призрак», на который можно подняться, только имея «ключ» в кармане и зная четырнадцатизначную комбинацию из всех клавиш на лифтовой панели.
В этом Братстве был другой Слушатель. Не из тех, кого он знал. Висенте не запомнил лица, она скончалась неожиданно, как-то очень странно, то ли утонула, то ли упала и ударилась головой, то ли все сразу.
Потом начались проблемы. Этот умный выродок из законников, Тобиас, напал на след одного из Спикеров, и в Святилище стало пусто. Барбара ночевала на работе. Последний год был выматывающим для всех, наконец, даже Валтьери, чувствуя, что за ним вот-вот посадят слежку, оставил свою квартиру и по большей части проводил часы в попытках анализа ситуации, или, проще, пытаясь понять, почему все это происходит. Почему они не могут остановить это, эти умные люди. Даже если они убьют Тобиаса, даже если заявят о себе, даже если само правительство сойдет с ума и скроет Братство, кризис не закончится. Он будет продолжаться и продолжаться, пока – что?
Двое людей погибли в тот день. Один принес с собой потрепанную книжку, но не смог прожить и шести часов – у него остановилось сердце. Второй, оторвавшийся от полицейских, угодил в лапы к какой-то среднего размаха банде и больше о нем вестей не было. Только последний звонок. Гудок – и тишина.
Это нравилось ему все меньше. Он даже открыл дневник Слушателя, чтобы как-то развеять тяжелую муть.
Пять последних лет она потратила не на то, чтобы бегать от полиции. Она знала, что умрет в определенный день, потому что так было сказано, что бы ни случилось. Она понимала это, принимала и просила в последних строках, чтобы ее дневник был доставлен ее преемнице, названной Матерью Ночи.

***

- Как думаешь, очевидный суицид и это все, может это быть просто дурной шуткой?
Висенте покачал головой. Барбара стояла рядом и курила. Она знала, что Валтьери не любит этот запах, но всякий раз неизменно виновато улыбалась: «Ничего не могу с собой поделать,» - и он пожимал плечами, и терпел.
- Нет, не может. Слушатель не будет назван, пока мы не исполним волю предыдущего.
- То есть, ты едешь забирать нового?
- Да. Но я, честно говоря, не совсем понимаю, почему Спикер захотела, чтобы это сделал я. – вампир пожал плечами, наблюдая, как женщина стряхивает сигаретный пепел в пепельницу, стоявшую на углу балконных перил. Пепельница была стеклянной, и по ее поверхности растекались серые, призрачные облески неба.
- Скажи, Висенте, - она смотрела вниз, на улицу далеко внизу. – ты уже знаешь, кого придется забрать?
- Понятия не имею. – честно отозвался Валтьери, отрывая взгляд от пепельницы и переводя его на лицо Фретте. Она не смотрела на него. – А что, у тебя возникают догадки?
- Никаких. – вздохнула та, щелчком отправляя сигарету в отделение урны, отведенное под пепельницу. – Когда у тебя самолет?
- Ночью.
- Сумеречный охотник. – усмехнулась Барбара, похлопала вампира по плечу, проходя мимо.
Висенте поправил темные очки на переносице – его глаза были теперь слишком чувствительны даже для пасмурного неба, хотя постепенно и адаптировались. Но его вопросительный взгляд женщина почувствовала даже сквозь затемненные стекла.
- Ни чуточки не скучаю. – фыркнула она. – Триста лет в обличье девочки...
- Ты их все помнишь? – негромко прервал ее вампир.
Она замолчала. Посмотрела на него. Молча ушла.
Висенте улыбнулся и покачал головой. Снял очки и, щурясь и терпя резь в глазах до слез, посмотрел на дневную улицу из тени.

***

Давно он не бывал в Соединенном. С тех самых пор, как ему исполнилось шестнадцать, и по стечению обстоятельств семья эмигрировала за океан. Хотя, о каком стечении обстоятельств приходится говорить, когда тебя направляет одно из основных божеств. Неисповедимы пути... и все такое.
Вот и в этот раз, следуя выписке из дневника и сумев расшифровать координаты, вампир приехал в срочную «командировку». Аркуэн просила чересчур не увлекаться развертыванием идеологии, на случай, если память к искомой личности еще не вернулась. Что-то с ней было не так последние две недели, нервы сдавали, что ли? Юноша попросил не плодить трупы. Как будто не он занимался этим все рабочее и нерабочее время, и не Валтьери помогал с прикрытием... Что уж теперь.
Валтьери открыл дверь. И был вынужден тут же закрыть ее, потому что в нее ударил какой-то тяжелый предмет, брошенный с той стороны.
- Tyon gae nar!
Голос был знакомым... определенно. Нота истерики, нота решимости, немного безрассудного пьянства, но это делало существо по ту сторону двери только еще более узнаваемым. К тому же, кто еще будет выругивать вторженца на мертвом языке.
- Se tan alaydene! – сообщил бретон, без особой надежды на успех, и погромче.
- Han yon erati! Gae nar! – на секунду за дверью послышалась пауза. Затем Валтьери услышал, как с той стороны сползли с какой-то поверхности и быстро, мелкими, неровными шагами, подбежали к двери. Судя по всему, посмотрели в глазок – улыбаясь, вампир отошел от двери и демонстративно поднял руки ладонями вверх, чтобы не мешать.
- Nede? – голос за той дверью, и без того приглушенный, был почти не слышен.
- Vate. – отозвался вампир.
Дверь открылась.
- Это ты... – хрипло идентифицировала его скромную персону полукровка.
У нее на щеке был крупный кровоподтек, царапина на виске, шея туго затянута бинтами – свежие. Но футболка грязная. Опустив взгляд, вампир увидел бинты так же и на предплечье босмерки.
- Нет, это мой бледный призрак.
- Что уставился? – пробормотала она, отступая – она прихрамывала на одну ногу и как-то криво ухмылялась. – Проходи, я тебя... ожидала, наверное. Неделю назад. Ты опоздал.
- Как тебя угораздило?
- Я... – она почти смахнула бутылку, стоявшую на столе, подхватила ее и сделала размашистый глоток. - ...нарвалась на пару неприятных типов в подворотне. У одного было вот это. Хочешь? – она подняла прислоненную к стене биту другой рукой, закинула ее на плечо и криво улыбнулась. – А так, как метки возвращаются ко мне в обратном порядке, у второго был кастет. Угадай, какой формы металл входил в меня этой ночью?
- Избавь меня от своего юмора, Кейсавель. – искренне поморщился Висенте.
В комнате был полный бардак, она не зажигала свет, но вампир понял, что то и дело наступает на подушки – плюшевые игрушки? – и один раз запнулся о мягкое кресло. Тут же под ногой что-то хрустнуло.
- Не пугайся, это дротик. – Кейсавель тяжело опустилась в мягкое кресло, напоминавшее гигантскую подушку.
- Тебе нужна медицинская помощь? Вызвать скорую?
- Нет... нет. Я отвела душу, а это – поболит и перестанет. Ничего не сломано, кровь я остановила. Просто повезло, конечно... но... ты садись, садись. – она приглашающе махнула рукой в сторону другой «подушки», заметив, что вампир стоит посреди комнаты и просто смотрит вот уже полминуты. – Располагайся. У меня еще осталось спиртное.
- Кей.
- Я прекрасно понимаю, что ты здесь делаешь и что тебе нужно. И нет, здесь так накурено, потому что я жду гостей. Причина, по которой скоро вызовут скорую помощь, а заодно и полицию – два трупа в аллее за моим домом. Догадаться несложно. Я недавно отмыла биту, может, она мне еще пригодится...
- Кейсавель! – рявкнул вампир так, что она притихла.
Висенте отобрал у полукровки бутылку, нашел глазами выключатель, щелкнул им, и где-то на потолке зажглись четыре ярких лампочки.
Комната выглядела как воплощение бардака. Мусора как такового не было – только эти... вещи, вроде подушек, мягких кресел, на которых, под которыми, между которыми хаотически валялись дротики для дартс и какие-то бумаги. На стенах ничего не было, за исключением пары плакатов, густо истыканных дротиками. Мишень лежала на верхушке книжного шкафа. Бретон почувствовал, что атмосфера комнаты начинает его просто бесить.
- Что это? – он нашел вещь, которая стояла, ради разнообразия, там же, где и большинства смертных, рядом с телефонной трубкой на столе – фотография. На ней была какая-то девушка. Рыжая, коротко стриженная, с улыбающимися глазами. – Поправлюсь – кто это?
«Не родственница, у нее только старший брат, и все погибли два года назад.»
- Ее сегодня не стало. – надтреснутым голосом отозвалась Кейсавель. – Черт, отдай мне бутылку.
- Тебе уже хватит. – отрезал вампир. – Собирайся.
- Куда? Зачем? К скампам все, Валтьери, ты разве не видишь, у меня депрессия.
- Собирайся. Мы едем домой.
- Заткнись! – выкрикнула полукровка едва ли не громче Висенте, вскакивая, и с четверть минуты пыталась испепелить его взглядом.
Не подействовало. На него никогда не действовало. Кейсавель припала на здоровую ногу, перенося вес, скривилась и рухнула обратно в кресло.
- Я никуда не еду.

***


- Сколько еще осталось? Я не могу тут сидеть вечность.
- Немного терпения, два часа не очень похожи на вечность, хм? Как твое вчерашнее похмелье?
Полукровка поморщилась и демонстративно отвернулась к окну, глядя в черноту за ним.
К утру они должны были приземлиться. Полшестого их должны были встретить. Все по расписанию, очень гладко организовано и выверено.
- У меня будут проблемы?
- Нет. Я все уладил, ими займутся. Можешь не грузить этим свою голову.
- Хорошо. Что от меня нужно?
- Тебе объяснят, как только мы приедем. У меня не очень хорошо подвешен язык.
- Зато у тебя очень хорошо подвешен кулак. – устало съязвила Кей, поглаживая кончиками пальцев горловину свитера, под которым были спрятаны бинты, а потом ощупывая область вокруг синяка на руке, совсем свежего.
- Не мне пришло в голову подраться за свою точку зрения. – резонно парировал Валтьери.
- Зато я отвоевала место у окна. – она тихо фыркнула и, вызвав стюардессу, заказала апельсинового сока.
Самолет заходил на посадку. Полукровка отвернулась от окна.
- Were you crying? – вампир, мирно дремавший, проснулся вдруг мгновенно, как будто его что-то ударило.
Они оба говорили на бреттике свободно, как и на общем, а потому вряд ли кто-то из них заметил переход.
- Obviously not.
- Of course not. – вскинул брови вампир. – Why?
- I don’t know. I have a very, very bad feeling about all this.
- Kethavel, you were never good at lying. So, what is this? – Валтьери решил надавить, пока не поздно, с «этой личности» станется неожиданно задумать взять в заложники самолет или чего похлеще.
- Personal affairs. – несмотря на красные глаза, она довольно быстро закрылась в себе и взяла себя в руки, выпрямляясь. – None of your business.
Висенте фыркнул и стал смотреть вдоль салона, на стюардесс.
- Obviously not.
- I’m sorry, Brother. – полукровка улыбнулась, дотрагиваясь до его плеча. – I didn’t mean to offend you. This is just personal.
- I’m not offended. – суховато отозвался вампир. – But I’m also not the one to remind you that your weaknesses now affect us all.
Она молчала все оставшееся время, до последней ступеньки трапа.
Тогда было полпятого утра. Третье число месяца Дождя.

@темы: TES, Prose, Dwemerian, G, Vicente

---

Зарисовки. 04.10.12. Aftermidnight. G.

«И тот, кто читает это, знает, что Машину, как она есть, изобрела не я. Однако, я могу назвать того, кому частично можно приписать эту заслугу, и к кому можно будет обратиться не дольше чем через тридцать лет после моей смерти в случае ее поломки. Его имя - @4W45DRAWDT!59$%FG...»
Запись превратилась в набор символов, тянувшийся две с лишним страницы и периодически прерывавшийся словами.
«Которые... в конечном счете... итак...»
Дальше он не редактировал. Валтьери вздохнул, помассировал пальцами переносицу – очки съехали на лоб и тут же зацепились за одну из коротких прядей. Рядом на столе стояла позабытая чашка остывшего еще три с лишним часа назад кофе. Именно ее он чуть не спихнул локтем со стола, выпрямляясь и передергивая плечами, а затем откидываясь на спинку кресла.
Работа над расшифровкой дневника Слушателя длилась уже четыре недели, Спикер была недовольна... Вернее, оба Спикера пребывали в таком расположении духа, что лучше было их не беспокоить. О новом Хранителе он уже слышал, но еще не видел. Не потому, что не хотел, просто он уже знал, и как Хранитель выглядит, и что с ним могут сделать, когда отпадет нужда.
Пожизненная должность, подумал бретон и фыркнул, глядя на сеть символов... ему показалось, что он видит нечто необычное. Повторяющиеся символы образовывали...
Быстро распечатав копии, он принялся водить по бумаге маркером, создавая сеть понятных одному ему ярких линий, пересекавших ровные строчки, а затем соединяя их между собой.
Получилась некая фигура. И смысл, вложенный в ее изгибы, был примерно таков: «Тебе действительно нужен отдых и чашка кофе, Валтьери. Ты начинаешь сходить с ума.»
Вампир выбрался из-за стола, а затем и из своей каморки. Остановился перед дверью, не открыв ее, вернулся и выключил настольную лампу, негромко выругавшись сквозь зубы.
На выходе из Святилища он встретил Визару.
- Доброй ночи, Брат.
- Славной охоты. – отозвался аргонианин, неверно истолковав его выход в мир столь поздно ночью.
Висенте не стал его поправлять.

Из окна кафе была видна ратуша, напоминавшая дворец и размерами, и фасадом, и окружавший ее огромный парк с мощеными прогулочными дорожками, вдоль которых горели ряды фонарей.
«Равные промежутки...» - вампир начал было на глаз проверять, действительно ли они равные, но очнулся, когда официантка поставила чашку кофе прямо ему под локоть. Висенте посмотрел на чашку, на уходящую официантку, и снова на чашку, победно. – «Не в этот раз.»
В самом кафе не было ничего примечательного – не слишком яркие тона, не очень симпатичные официантки, неяркое освещение. И еще была полная звукоизоляция от звуков с улицы. Ни шороха снаружи, только подобранная тихая музыка из динамиков, и больше ничего.
«И зачем сделали звукоизоляцию, - недовольно подумал бретон. – весь мир будто помешался на ней. Дома, транспорт, они звукоизолировали весь мир, а зачем? Чтобы наслаждаться тишиной? Не думаю.»
Он покосился на динамик и вздохнул.

Вне специальных парковых зон и стоянок людей было почти не встретить, тем более, в третьем часу ночи. Поэтому вампир шел по уровню до знака остановки, дождался сверкающего серебряным боком автобуса на полубесшумном антигравитационном двигателе. Двери с тихим шипением разъехались в сторону, а затем соединились за его спиной. Автобус тронулся плавно, почти незаметно, как только вампир коснулся пластиковой карточкой автомата проверки и был допущен в пассажирский отсек.
- Следующая остановка – 4 уровень, площадь Бенедикта, 238а. – сообщил голос автонавигатора.
Висенте опустился на свободное сиденье – почти все они были свободными. Неподалеку от него, видимо, уснув, сидел юноша. Типичный подросток с адски громко включенной в наушниках музыкой, отдельные слова которой долетали до противоположного ряда и самого Валтьери.
В стекло забарабанил дождь. Здесь редко можно было увидеть звездное небо, зато дожди начинались и прекращались совершенно внезапно, в удобный и неудобный момент. Здесь почти не было зимы, зато сырость и слякоть осенью и весной на нижних уровнях были просто невыносимы. Капли сползали по стеклу, в них рябили проносящиеся мимо бело-синеватые огни, обозначавшие край трассы. А с края трасы открывалась пропасть в восемьдесят этажей, пересекаемая ниточками бело-синеватых огней. Бездонная пасть.
Огни остановились.
- Площадь Бенедикта, 238а, переход на третий уровень. – сообщил автонавигатор. – Следующая остановка...
«Одна остановка.» - дома Висенте не был уже несколько дней. Убирать там было нечего, и без того идеальный порядок и почти пустой холодильник. Разве что протереть пыль, и то не обязательно. По сути, он приезжал туда только тогда, когда очень хотел спать. Соседи у него были не слишком общительны, а потому компанию и работу – много работы – он находил в Святилище.
Город проносился мимо. Бесконечные многоэтажные дома, пестревшие неоновыми вывесками и объявлениями, уже не резавшими глаз – их было просто слишком много на средних уровнях.

Рухнуть на кровать, покоситься на плотно закрытые жалюзи и закрыть глаза – ровно настолько, чтобы выспаться.

...к расшифровке вампир вернулся только поздно вечером следующего дня. Приезжал Иден Отайр, ранг Ассассин. Аркуэн несколько раз назвала его Найденом и каждый раз поправлялась, хотя Иден вроде бы не возражал. К чему это было, вампир так и не понял, но информацию к сведению принял.
Блондин-патологоанатом бродил около полуночи по Святилищу, явно без определенной цели. На разговор Висенте, проводившего блондина взглядом раз в пятнадцатый и прикончившего за это время чашки три кофе, его вызвать не удалось – блондин тут же посмотрел на часы, подумал вслух о каком-то провале и пошел спать. Наутро Висенте узнал у Очивы, что блондина зовут Айрис со странностями после того, как погибла Слушатель, и задумался, почему раньше этого приятеля не видел. Долго думать, впрочем, не получилось, потому что он подобрал код.
Дневник вел его на первый уровень, в южный район, да еще и на край города. Никаких многоэтажек. Никаких шоссе с бесшумным транспортом.
«Побережье поздней зимой. Прелестно.»

Никаких шоссе с бесшумным транспортом. Дома здесь были не выше пяти этажей, и ветер дул такой, что даже немертвый ясно ощутил, как коченеют пальцы. Тонкий слой льда то и дело проламывался под ногой, окуная вампира в лужу по щиколотку. Вдобавок, как было справедливо отмечено заранее – никакой звукоизоляции. А транспорта было едва ли меньше, хотя по таким дорогам в основном ездил грузовой. Пешеходы, вынужденные вдоль этих многополосных дорог, обычно затыкали уши – шум был адский, и он сводил с ума.
«Один-ноль.» - подумалось Висенте.
По привычке попытавшись найти интерактивную панель видеофона у двери, Висенте наткнулся на список этажей и фамилии жильцов. Прелестно, значит, обходятся без лишней электроники?
Дверь на магнитном замке, однако, не хотела открываться без местной карты допуска. Поддельная карта у вампира была - первый уровень допуска ему было подделать намного легче, чем получить. Но именно сегодня электроники там, где она была нужна, не было, а потому душа жаждала реванша.
Ухватившись за ручку двери и уперевшись в косяк, вампир диким напряжением мышц разомкнул магниты.
- Один-один. – тихо подытожил вампир, заходя в подъезд.
Дверь захлопнулась, как ни в чем не бывало, лязгнув магнитом и приглушив адский шум с дороги.
Предстоял длинный разговор...

@темы: TES, Prose, Dwemerian, G, Vicente

---

Название: «Reconciliation»
Автор: Raven Gray
Дата: 25.07.12
Бета: Нет, но хотелось бы...
Фандом: Kuroshitsuji
Персонажи: Себастьян Михаэлис х Уильям Ти Спирс
Жанр: romance, established relationship, angst, AU, OOC
Рейтинг: R
Предупреждения: Смещенный таймлайн (21 век), много кошачьей мяты и ООСа.
Дисклеймер: Все права принадлежат Яне Тобосо. Материальной выгоды не извлекаю.
От автора: Спасибо Alex Fox, и еще раз с годовщиной создания ОТП (тринадцатое число седьмого месяца, шутка ли)). Шампанское и фейерверки!
Собственно, одержимый манией величия автор спешит заметить, что непосвященным некоторые места будут непонятны. И он, гад, не хочет их объяснять.
Саммари: 2012. Круиз по Средиземному морю.
Последнее Предупреждение: Неготовым принять дикое количество травы (catnip), кое-как скомпанованной в ночи - лучше не читать.

Читать Фанфик.

Через несколько часов круизный лайнер «Флорентиец» прибывал в Венецию. Это был один из новых кораблей хай-класса – «новейшие технологии от капитанского мостика до номеров класса люкс». По обстановке же лайнер не отличался от пятизвездочного отеля – безупречный сервис, роскошные интерьеры, талантливый шеф-повар и все цивильные виды развлечений, которые только можно было позволить на корабле. Народу здесь было всего человек двадцать из пассажиров – сезон только начался.

Колоритную пару мужчин здесь знали, пожалуй, все. Дело было вовсе не в том, что итальянец обладал редкой белокожестью, несмотря на жаркое солнце, на котором проводил часы; и, конечно, не в том, что англичанин жутковато улыбался и никогда не показывался на палубе один. Дело было не в том, что первый был общителен до смутного ощущения опасности, а второй смотрел на окружающих иногда так, будто хотел сообщить «в гробу я вас видел». И не в том, что они перезнакомились со всеми остальными в первый же день.
Просто по ночам именно со стороны их каюты периодически доказывала свою ничтожность хваленая звукоизоляция.

Острые когти скользят по влажной горячей коже, оставляя легкие розовые царапинки, тут же наполняющиеся кровью. Дрожь под подушечками пальцев и еле слышный прерывающийся выдох откликаются в теле демона, сбегая мурашками по позвоночнику и оставаясь внизу. жаром Жнец под рукой прогибается в спине, а его глаза, кажется, вспыхивают ярче.
- Я хочу тебя слышать, Уиллахелм.

На людях, впрочем, они всегда появлялись застегнутыми на все пуговицы, не провоцируя на дальнейший конфликт. Итальянец тенью следовал за любовником, не спуская с него взгляда – совершенно восхищенного и почему-то грустного. Их можно было часто застать около бассейна, где зеленоглазый загорал или читал, а его спутник сидел рядом, щурясь на солнце, улыбаясь и иногда бросая на британца весьма недвусмысленные взгляды. И все же в их взглядах друг на друга, мимолетных, чувствовалось напряжение, иногда – какая-то тоскливая обреченность. Секунда – и второй, даже не чувствуя взгляда, ничего не говоря, мягко сжимал ладонь любовника.

В Венеции Себастьян чувствовал себя более чем комфортно, потому что этот город в некотором роде отражал его бывшую... направленность. Разглядывая украшения и статуи ангелов на крыше, он понимал, что в этом городе немногое изменилось, разве что декор. Но здесь, в центральных кварталах, можно было уловить тонкий флер романтики, неизменный в таких местах.
Проходя через стеклодувную фабрику, через бесконечные сувенирные магазины и маски, демон, увлекая Уильяма подальше от группы, щедро делился воспоминаниями об улочках – он знал в лицо одного архитектора... Тот просто смотрел и внимательно слушал. Почему-то это спокойное внимание задевало, и больно.
«Улыбнись мне. Только мне, как раньше, одними глазами.»
По взаимной договоренности они не говорили о работе и всему, что с ней связано.

- Amatus, у меня есть для тебя сюрприз. На лайнер вернемся завтра вечером, я уже обо всем договорился.
Совершенно человеческий сюрприз, к тому же, он искренне хотел кровать где-то, где не качает. Он же занимался и организацией романтического ужина на двоих.
По дороге они все-таки останавливаются в одном из магазинчиков, где маски делают настоящие мастера.
«Я найду ей применение, учти.» - шутливо-предупреждающе смотрит жнец на демона.
«Я знаю.» - лукаво щурится тот в ответ.
- Что скажешь?
- М-м, выглядит простовато.
- Все остальное мне кажется слишком вычурным. Это можно повесить на стену, но...
- Детали слишком хрупкие. – поддерживает демон.
- Себастьян, убери...
- Хм?
- Не делай невинное лицо. – голос понижается еще на два тона. - Мы оба знаем, где твоя рука.

Демон наклоняется ниже, янтарно-карие глаза действительно светятся в темноте.
- Прости меня...
Губы Вильгельма солоноватые на вкус, с едва уловимым пряным запахом вина. Жнец еще восстанавливает дыхание, только ресницы вздрагивают.
Демон улыбается. Проводит губами по свежему следу на плече любовника.
- ...я снова испортил твою рубашку, amatus. – улыбка становится откровенно дразнящей.
Себастьян отстраняется, смотрит из под ресниц. Уильям открывает глаза... и внутри болезненно сжимается. У него все еще этот пустой, колкий взгляд. Невозможно.
Уильям притягивает любовника к себе, и тот отвечает на поцелуй, жадно водя ладонями по оболочке такой привлекательной, такой горячей души... которая могла утратить связь между ними, за пять-то лет.
Демон не хочет думать об этом. Демон будит жнеца по утрам, демон всегда рядом, смотрит, восхищается. Только в глаза больше не смотрит. Даже когда рассудок жнеца затуманен страстью, во взгляде с ней мешается холодная отстраненность. Однажды тот сказал, что не верит, что Себастьян здесь. Сказал, что это слишком похоже на сон. И в том, как он это сказал, не было совершенно ничего романтичного.
«Я заставлю тебя поверить. Я заставлю тебя...»
Любовь демона, обнажающая безумие, слишком легко переходит в одержимость.
Даже если они оба предпочитают этого не замечать.

Заходившее солнце, изредка выглядывавшее из-за туч, подсвечивало серо-зеленые волны и пускало по ним россыпь искрящихся медных бликов. Они вместе встречали закат на самой длинной набережной в Венеции.
- Мне до сих пор не верится, что ничего не произойдет. – произнес Уильям негромко. Обнимавший его со спины демон еле заметно улыбнулся. – Что эта мостовая не уйдет из под ног. Что не обвалится колонна, мимо которой мы будем проходить. Что откуда ни возьмись не полезут адские гончие, твои сородичи или еще какие-нибудь твари.
Янтарные глаза мягко блеснули в солнечном свете.
- Я смогу тебя защитить.
- Не надо. – оборвал его жнец, сжимая запястье демона и едва только не отбрасывая его руку. – Ты уже это сделал один раз. Я не желаю ждать тебя еще пять лет.
Демон замолчал, закрыв глаза. Он по прежнему обнимал любовника, только между бровями залегла тень и плотнее сжались губы.
- Уильям... – он разжал руки, с легким сожалением наблюдая, как смотрит на него обернувшийся жнец.
Наверное, вызов ему только чудился.

Белые перила террасы, смотревшей на один из широких каналов и собор на том берегу, отбрасывали на пол свивающиеся в спирали тени. Себастьян говорил о Венеции, шутил про местных гондольеров, не менее наследственных, чем иные дворники, и ласково щурился, улыбаясь, на комплименты любовника.
«Эта душа будет только моей.»
Демон поднялся из-за стола, опираясь на трость.
- Себастьян... – жнец, уловивший взгляд, улыбнулся краешком рта, едва заметно.
Демон улыбался в ответ, губами, глазами, всем своим существом, обходя стол и скользя пальцами по щеке любовника. Идеальная оболочка, жаль только, шрамы не остаются... может, это к лучшему.
Уильям слегка отодвинулся, перехватывая руку. Он одобрял заботу, но не понимал, совершенно не понимал, чего от него хотят добиться в этот раз.
- ...мы переходим рамки общественных приличий, - сообщил демон с лукавым блеском в глазах. – здесь полно народа, на нас смотрят... – он притянул жнеца к себе за ворот, чувствуя, как сильные пальцы сжимают и оттягивают пряди волос, касаются костяшками затылка... и не позволяют.
- Мистер Михаэлис, - совершенно спокойно проговорил Уильям, не позволяя себя поцеловать, удерживая улыбающегося демона от своих губ так близко, что их касалось теплом его дыхание. – Я вынужден вас попросить удалиться отсюда.
- Только вместе с вами, мистер Ти Спирс.
- Охотно.
Нет, эту душу он не мог себе позволить обезличить и превратить в воспоминание. Эту душу он не мог отдать никому больше. Уильям слишком хорош для этих жалких смертных, и уж точно для всех остальных.

Небо окрасилось в темный бархатно-фиолетовый, рыжий отсвет на горизонте пропал, и Венеция погрузилась в ночной мрак, разбиваемый лишь огнями набережной по ту сторону канала.
В комнате было прохладно. К местной тишине нужно было бы привыкнуть – тишине, состоящей из запаха дерева, плеска воды за окном и легкого ветра, шуршащего где-то в крышах, изредка залетающего в окно и легче дыхания касающегося кожи.
Дверь распахнулась и тут же была захлопнута неровным рывком. Звук удара об стену, сбитое дыхание.
- Уильям. – задыхающийся, звучащий почти с отчаянием выдох, когда горячие губы коснулись горла.
Он не отпустил, и, кажется, что-то спросил, продолжая касаться проявившегося на шее темного шрама дыханием.
Демон запустил пальцы в волосы любовника, превращая его укладку в черт знает что.
- Отвечай. – потребовал жнец над ухом, лишь слегка ослабляя хватку на волосах.
Демон не слышал вопрос, и какая, к дьяволу, разница? Он качает головой, открывая глаза и насмешливо улыбаясь. Уильям слишком уверен в себе - слишком справедливо, чтобы позволять ему поблажки.
- Попытайся угадать ответ, Уилл. Может быть, найти неопровержимые доказательства. Я послушаю.
- Я не собираюсь ничего угадывать. – хватка Уильяма ослабла, он отступил назад.
Он даже сейчас говорил ровно, с совершенно непроницаемым лицом, даже когда его тело его выдавало совершенно... отчетливо.
Закрылась дверь в ванную, резковатый звук защелкивающегося замка поставил на свидании точку.
«Ледяной душ – это не здраво, Уильям.» - демон, улыбаясь, остался стоять, прислонившись к стене.
И только несколько секунд спустя в памяти прозвучал негромкий ровный голос. Он говорил...
- Просто скажи мне, что ты настоящий, Себастьян, и я поверю. Скажи мне.
К этой тишине не привыкнуть, теперь ее нарушает тихий, неровный смех.
Что угодно, только не тишина.
Какого дьявола?!

Вода в душе из холодной стала горячей.
- Нет. – произнес голос над ухом.
- Себастьян...
- Не смей, жнец. – прошипел демон сквозь улыбку, прижимая любовника к стене и сжимая его запястья так, что у человека не выдержали бы кости. От него веяло этой странной яростью, жаркой, неуправляемой, забирающейся под кожу, даже если он не был так близко, заставляющей слабеть колени. Как вспышка начинающегося пожара, забирающего все, к чему он прикасается...
- Отпусти меня.
- Нет. Я буду оставлять на тебе метки до тех пор, пока они не останутся на твоем теле навсегда, пока ты не начнешь верить мне. Не жди, что произойдет чудо, и я позволю себе отвлечься. Ты мой. – шипение перешло в тихое рычание, пальцы сжались так, что терпеть боль стало намного сложнее.
Но Уильям не сопротивлялся.
Демон медленно отстранился, неожиданно затихнув, выпустил запястья и коснулся лба жнеца своим.
- Так лучше? – еле слышно за шуршанием воды, щекочущей спину, заставляющей волосы липнуть к лицу.
"Amaro te."
Уильям еще два века назад схватился бы за косу. Еще век назад забыл бы про все, просто взглянув в глаза этому никогда не ручному чудовищу. Сейчас... пожалуй, есть вещи, которые не меняются никогда.
Кожа демона под ладонями была горячее человеческой, он податливо прогибался навстречу, прикрыв глаза. Он улыбался.
«Не раньше, чем ты...»

Уильям открыл глаза первым, и приподнялся на локте, подбирая с тумбочки очки и бросая взгляд на часы. Он заснул едва ли шесть часов назад, а сейчас было девять утра.
Рядом с часами лежала, на треть свесившись с края, широкая шелковая лента винного цвета.
«Почему одна?..» - жнец чуть нахмурился, припоминая, что вчера их было больше. Одну они порвали, вторую... – «Ах да...»
- М-м, Уильям, если ты отодвинешься еще на четыре дюйма, мне придется привязать тебя к себе. – с сонной хрипотцой раздалось в затылок, да так неожиданно, что жнец вздрогнул.
Шутливым жестом опрокинув любовника обратно на кровать, Уильям наклонился к его лицу, скользя взглядом по губам, и негромко отметил:
– Мне определенно нужно чаще использовать кляпы.
Демон легко усмехнулся, вспоминая прошедшую ночь.
- Ты так уверен в этом? – Себастьян провел пальцами по пояснице любовника, едва касаясь, но точно обводя внешний контур татуировки.
- Болтун.
- О да, заткни меня. - почти мурча, демон свалил непокорного британца на бок и закинул на него ногу, чтобы тот не сбежал.
- Мерзкий демон...
Себастьян протянул руку к лежавшей на подносе на полу вазочке с шоколадом и засунул кусочек в рот любовника с самым умиленным выражением на лице.
- Скажи это еще раз.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, R

---

Одна из старых зарисовок Себастьян х Уильям. Драма, ангст ; G. 30.01.2012

Читать.

Очень дурная зарисовка, даже фанфиком не назвать, не говоря уже о "послать на фест". Мне стыдно.
- Себастьян, - Грелль возник на пороге внезапно, демон собирался выходить – он считал неэтичным открывать портал на третий круг ада где-либо в доме, даже в подвале. Особенно в подвале.
- Какого дьявола. – холодно уточнил архидемон.
- Себастьян, демоны...
- Вот еще новости. – тихо фыркнул Михаэлис.
- ...атаковали здание Департамента.
Черные ресницы коротко приподнялись, Себастьян прожег Грелля взглядом. Гонцов, приносивших плохие вести, он предпочитал убивать мучительно, об этом нетрудно было догадаться в этот момент по глазам.
«Уильям...?»
- Нет. – покачал головой Сатклифф. – Он жив, и он велел найти... тебя.
- Только не говори мне, что вы не справитесь с каким-то там карательным отрядом. Вас там целый рой, Сатклифф.
- Михаэлис, там эрцгерцог. Ваш эрцгерцог.
Демон остался стоять, как стоял, его лицо осталось спокойным – но о, каких усилий это стоило. Он уронил ладонь на худое плечо жнеца.
«Tempora mutantur…”

- Ты разбудил меня. Я сейчас тебя возненавижу.
Уильям насмешливо скосился на демона, устроившего голову на его груди, и взъерошил волосы на его макушке. В ответ раздался страдальческий вздох, и жнец вздрогнул от ласково царапнувших по прессу когтей. Уильям перебрался пальцами чуть вбок, поглаживая своего кота за ушами.
- Хорошо. Может быть, потом. – милостиво разрешил тот и позволил себе полежать лишнюю минуту, довольно жмурясь от удовольствия, прежде чем сесть.
Этого дома не касались никакие тревоги внешнего мира, и Вторая Мировая тоже. Никаких бомбежек. Никаких призывов от конклава демонов. Уильям уходил так же, как и всегда, каждый день, и возвращался... разве что возвращался зачастую позже, а то и на следующий день.

В лицо ударил запах гниющего мяса и пепла. Сомнений не оставалось – Астарот и его свита были здесь.
- Смерть... – у Грелля округлились глаза.
Себастьян не сразу понял, что это было отчасти восхищение. И правда, соответствуя извращенным вкусам Алого Жнеца, облака на ржавых небесах были кроваво-красными.
- Веди.
- О, да! – глаза Алого загорелись, он побежал вперед, и не нужно было смотреть ему в лицо, чтобы угадать на нем улыбку. Отвратительную, наигранную и отточенную в своей неискренности улыбку.
Себастьян молча шел следом. Он был уверен, что о его присутствии уже знают, но какие козыри у него были? Могли бы быть? Если его сородичи взбесились настолько, чтобы переносить распри с ангелами на столь же яростно ненавидящих их, пусть и по другим причинам, жнецов, то здесь происходило именно то, что должно было. Он слышал, почти чувствовал, как адская гончая со слепыми бельмами глаз и пламенеющим загривком рвала чье-то тело на куски, но не мог увидеть ее – все вокруг, что еще не горело, рушилось, и пусть даже Себастьян был на самом краю, он не смог бы определить эпицентра. Огонь взрывал стекла, обугливал живое и неживое, отвратительно скукоживал и заставлял пузыриться еще не изобретенную в мире смертных пластмассу. Под каблуком демона хрустнуло запястье. Он шел шагом, но не отставал от бегущего жнеца ни на шаг – прорыв инферно питал его, заставлял волосы вставать чуть дыбом, а обезличенные души внутри его оболочки биться и пульсировать, словно одержимое азартом сердце.
Он знал не всю эту пятерку. Рональд ухмыльнулся в его сторону, нахальный мальчишка, и, кажется, поздоровался. Уильям поправил очки и еле заметно выдохнул, выдавая облегчение.
«Разве я мог не прийти?» - улыбнулся одними глазами демон, перехватывая его взгляд.
- Демон. – подытожил низкий и кажущийся самым молодым из пятерки жнец. – Грелль, ты обещал подмогу.
О, вцепиться ему в горло доставило бы демону много удовольствия.
- Разбиваться по парам, надеюсь, не собирались? – с подозрением уточнил демона, окинув жнецов взглядом, от которого этот младший поежился.
Только сейчас, коротко взглянув на Алого, Себастьян заметил, что уголки глаз у того порозовели, а сами глаза, скрытые очками, нездорово блестели, противореча улыбке.
- Себастьян, - Уильям подошел ближе, сократив расстояние между ними до шага. – я могу сейчас задать тебе вопрос?
- В этом нет необходимости. – демон неторопливо поднял руку, сжимая подбородок жнеца и улыбаясь – впервые за все это время – плотоядно. – Я ведь на твоей стороне.
«И я в ярости.» - он сдавил пальцами нижнюю челюсть жнеца, притягивая ближе. – «Как ты мог не вернуться домой, не послать все к тем, кто сейчас, взяв повода гончих, берут нас в кольцо?»
- Я не могу, Себастьян. – еле ощутимо двинулись губы. – Остановись.
- Нет. Я дышу преисподней снова, и это мое дело, Уильям.
Зрачки жнеца чуть расширились, губы приоткрылись, но демон, приблизившись к его лицу почти вплотную, сузил глаза и отпустил его. Он все еще улыбался, самыми уголками губ, тихо произнося:
- Вам его не остановить. Отойди. – и властно крикнул оставшейся четверке. – В сторону!
Он развернулся лицом к пожарищу, раскидывая руки, и вдохнул полной грудью этот отвратительный смрад, прежде чем звать. Вдохнул ярость и страх, и боль, и отчаяние, и панику, и злобу, и ненависть, пропустил их через себя, словно падший ангел над Лондоном.
- Астарот! – и вместе с зовом с ладоней демона сорвались тени, падая на прогорающую землю.
Одна, другая, третья, будто его собственный облик расслоился в неярком свете, многократно отражаясь от прошитых багрянцем облаков.
- Астарот! – позвал он во второй раз.
Верховный демон был в сером камзоле, что раньше, когда-то очень давно, был белым. На его руках не было ни капли крови, но его меч был в ней по самую крестовину.
- Ты здесь. – он окинул взглядом жнецов, прежде чем перевести глаза на Себастьяна, глядевшего на него неотрывно. Жесткие, резкие черты лица исказились в усмешке.
Себастьян понял по этому полупрезрительному взгляду противника, что Уильям за его спиной смотрел только на него.
«Да, любовь моя, ты нашел чемпиона себе и своему мирку. А ты не знал?»
- Я здесь. Прекрати прорыв до конца дуэли, как гласят правила.
Астарот оглянулся, а затем и вовсе повернулся спиной. Себастьян почувствовал, как его собственные пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Он резковатым движением развернулся через плечо. Но на слуг Смерти он не смотрел, нет – слишком много чести.
«Предатель, ты знал, что я не откажусь, что я не смогу отказаться. Однако, если тебе дорога моя честь, ты не остановишь это безумие.»
- Машину нельзя остановить, однако, если победишь – я отзову войска. Я так давно хотел показать тебе, насколько ты жалок. – он бросил клинок вниз, и тот воткнулся в землю, замирая искаженным подобием креста.
- Зови меня «мессир». Эй, жнецы! Нам нужен тот, кто даст знак.

Земля уносится вниз, и два чудовища, улыбаясь, сшибаются в схватке насмерть. Они движутся так быстро, что вскоре становится видно только их размытые контуры, да тени, поднимающиеся за их спинами, опадающие на их плечи, сминаемые беззвучно под их каблуками. Тени, кружащие вокруг них – обезумевшие души, вычерненные Бездной.

- Мистер Сатклифф, справа! – секатор Уильяма отправил в короткий полет жилистого беса, бросившегося на Грелля со спины, в тот же момент Ноксу пришлось изменить позицию, чтобы закрыть его самого.
Им не давали передохнуть ни доли секунды, и времени смотреть за схваткой не было с того момента, как она началась. Уильям слышал яростное жужжание бензопилы где-то справа, Алана едва не разорвали на части гончие, Рональд зажимал рану на боку и изредка тихо и досадливо постанывал сквозь зубы.
«Еще и крылатые твари водятся?» - с каким-то странным, совершенным спокойствием подумал Уильям прямо перед тем, как что-то тяжелое и темное сбило его с ног. Он здорово приложился затылком, но, перед тем, как отключиться, успел подумать почему-то не о том, что, наверное, это конец; и не о том, что теперь драться смысла нет; и не о том, что это форменный бардак. Он подумал о том, что теперь некому будет ухаживать за садом.

- Ему следует сказать?..
- Согласно правилам, завещание должно быть выполнено. Если он уже... я хочу сказать...
- Посмотри туда. Ему следует сказать?
- ...я не уверен.
- Вот и я не рискну просить его ставить роспись.

- Уильям, посмотри на меня. Не закрывай глаза, смотри на меня!
- Себастьян, мне больно. Не сжимай так... сильно.
- Все будет хорошо. Мы найдем кого-нибудь, только не закрывай глаза. Я здесь. Ты же не человек, ты сильнее, ты... Ты меня слышишь? Все уже закончилось. Он умер. Ты только не уходи за ним. Кому я... – голос не срывается, но затихает, мягко обрываясь на шепоте. - буду... Уилл...
Под обломками, которые демон удерживает лишь на своих плечах, трудно дышать, почти все пространство заполнили пепел и запах гари. Пальцы липнут, а на губах любовника вкус крови.
- У тебя, никак, истерика. – пальцы в перчатке мягко касаются его щеки.
- Именно она. – так же спокойно подтверждает демон, ловя холодную руку и прижимаясь к ней, и вдруг тихо смеется, и всхлипывает, прижимается губами к виску жнеца, где еще бьется пульс. – Уильям Ти Спирс, если ты позволишь себе отбыть на тот свет, я не просто угрожаю уничтожить остатки Департамента в одиночку.
- Самонадеянный. ...что еще?
- Я заведу попугая и отдам его диспетчеру Сатклиффу на дрессировку перед тем, как запустить в квартиру. Тебе лучше выжить.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, G

---

Зарисовки. III. Nay Den. G, angst, ust.

- Иден Отайр.
Босмер посмотрел в ответ вопросительно. Выдалась короткая передышка, патруль прошел мимо. Он наблюдал за молодой женщиной с долей иронии. Та улыбалась ему, щурясь и зажимая рану на боку.
- Сукин сын, ты спас мне шкуру. - странно, но через ее улыбку фраза звучала почти с укором, и это было... странно. Хотя, госпожа Спикер говорила, что в этой голове не хватало шестеренок... или наоборот, их было слишком много.
Иден вспомнил, как впервые увидел ее в Святилище,

Это было вечером, он сидел в углу тренировочной залы и смотрел, как упражняется с клинком хаджит-новичок. Мечи всегда казались ему чем-то нелепым, чем-то, что точно не спасет от стрелы в горло, а потому настоящему профессионалу без надобности. Засим во взгляде босмера, конечно же, читалась снисходительность. В скользящих взмахах клинка было свое очарование, но все же подпускать противника так близко... Отайр чувствовал мерзкие мурашки по шее при одной мысли об этом.
Он не сразу заметил, что рядом появился еще один Брат. Моргнув и окинув новоприбывшего внимательным взглядом, Иден решил, что это все-таки девушка - недостаточно широка в плечах, слишком узкие запястья, утягивается она, что ли?.. Она была одета в традиционный для Братства доспех, но кто сейчас носил его? Разве что новички. Однако, присмотревшись, Иден заметил, что доспех был какой-то потертый, как будто уже побывал в бою.
Она смотрела прямо на него, вопросительно приподняв брови, и, заметив, что Брат растерялся, рассмеялась и протянула ладонь. Странный жест для...
- Привет.
- Иден. - он протяул ладонь, собираясь ее осторожно пожать - длинные пальцы выглядели хрупкими. Ее рукопожатие оказалось сильным, почти мужским.
Она щурилась, когда улыбалась, отчего в уголках ее рта начали образовываться ранние морщины.
- Ты новый лучник?
Отайр, ожидавший услышать имя в ответ, кивнул.
- Я слышала о тебе, Братья говорят, ты хорошо стреляешь. Покажешь?
Наверное, это была новая Сестра, только что вернувшаяся с контракта, иначе бы он уже слышал о ней что-нибудь. Он узнал уже обо всех. Иден пожал плечами, стараясь выглядеть важно.
- Ну, я только недавно закончил тренировку.
Щурившиеся глаза стали большими и умоляющими, почти кошачьими.
- Пожалуйста?
Она была недостаточно красивой, чтобы пошутить про поцелуй. Но игнорировать взгляд оказалось не так-то просто. Иден вздохнул и поднялся.
- Так и быть, хорошо. - он натянул на лук тетиву, проверил ее натяжение, взял стрелу и повел плечом.
Прежде, чем он прицелился в тренировочную мишень, Сестра с останавливающим возгласом подскочила с лавочки,и принесла череп. Устроив у черепа в глазнице септим, она не без труда пристроила его на одной из высоких мишеней и с горящими глазами вернулась к босмеру.
- Сможешь так, чтобы упал только септим?
Босмер вскинул бровь и прикинул шансы, прежде чем ответить. Если бы он стрелял, скажем, сбоку... И попал бы в ребро монеты, вставленной в глазницу неровно... он прикинул рикошет на глаз.
Тетива натянулась. Эльфийка стояла за его спиной, прижав к губам ладонь и улыбаясь.
Тинь!
Септим покатился по полу, а череп только слегка сдвинулся. Она захлопала в ладоши, восхищенно и широко улыбаясь.
- Послушай, это потрясающе.
Найден довольно хмыкнул и подбоченился.
- Так как, говоришь, тебя зовут?
- Слушатель!
Эльфийка коротко и грязно выругалась, а Иден непроизвольно дернулся на голос. Судя по тому, что он уже слышал об этом типе, он мог отрезать уши за ругательства в свой адрес как минимум с чуть большей долей вероятности, чем госпожа Спикер. Однако, госпожа Спикер направлялась к ним. Моргнув, Найден перевел взгляд на ушастую... у какой расы были такие низкие женщины?
«Это что, му... да нет, не может такого быть.»
- Что? - вздохнула полукровка, разворачиваясь к Аркуэн.
- Что? - эхом отозвался Иден, и, наверное, его глаза стали круглыми в тот момент, как тот септим.
«Не может быть.»
- Что, Аркуэн? - повторила остроухая, глядя на альтмерку. Между ее бровями залегла складка. - Я работаю с новичком.
«Она что?» - он наблюдал, как две остроухих женщины деловым шагом устремились на выход из зала, кажется, напрочь забыв о его существовании.
- Вести из северного Святилища, они начали расчищать главный зал. Во время Очистки там, кажется, кто-то использовал горючую жидкость или взрыватку, и часть деревянной поддержки обвалилась.
Полукровка остановилась в дверях. Развернулась, ткнула пальцем в Идена.
- Le Nayden pameye, Nedi. Dare pameye. Se vor midanai ka le, e dene aro... мой предшественник, наверное.
Найден попытался вжать голову в плечи под испытующим взглядом босмерки. О чем они говорили?
- Eratie wok. - слегка поджала губы та, но причиной было, похоже не ее сомнение в словах собеседницы, а то, что ей приходилось говорить на чужом языке - выговор госпожи Спикер был с куда большим усилием и заметным акцентом.
- Erati. - мирно согласилась Слушатель. - Eye se yon midanai ka le.

И вот она взяла его с собой на выезд в соседнюю провинцию. И все шло гладко, пока... не перестало идти гладко.
Они выбрались в подлесок.
Полукровке не стало лучше - когда болевой шок прошел, ей пришлось закусить костяшки пальцев, чтобы не издавать ни звука, но она продолжала двигаться, пока они не остановились, и благодарно глянула на «поддерживающего стрелка», прежде чем прикрыть глаза, наощупь найти на ремне зелье-ускоритель регенерации, снять пробку зубами, выпить зелье и раздраженно убрать склянку.
Иден устало выдохнул и позволил плечам слегка расслабиться. Пальцами он теребил выбившуюся из обмотки лука полоску кожи, немного нервно.
Если бы он дал стреле сорваться с тетивы чуть раньше, ничего бы не случилось, и сейчас бы не нужно было молиться, чтобы клинок не был отравлен, потому как его, Идена, обещали повесить на часовне Скинграда, если он не оправдает доверия. Хотя в случае, если Слушатель погибнет, она не сможет выполнить свою угрозу, конечно, разве что бледным привидением. И, определенно, что-то страшнее смерти одного босмера случится в Братстве. Но он не смог выстрелить раньше, не хотел рисковать, да и... быстрый танец клинков почти заворожил. Он подумать не мог, что можно двигаться так быстро, не прекращать двигаться ни на секунду, и все еще блокировать и наносить удары, рвано меняя ритм, но умудряясь не сбиваться с дыхания, как будто в живом вихре. Если бы он выстрелил раньше, подумал Найден, ничего не произошло бы. И им не пришлось бы покидать город в такой спешке. И они не подняли бы тревогу.
- Кажется, я буду следить кровью. - вздохнула она, потом расстегнула ремень, достала из маленького прямоугольного кошеля на поясе туго свернутый бинт, отрезала ножом кусок, свернула его в плотный квадратик и, облив его водой из фляги, принялась промакивать края затягивавшейся раны, выдохнув. - Или не буду. - короткий взгляд на напарника. - Как ты, Nayden?
Иден пожал плечами. С ним ничего не могло случиться по определению, он же был...
Она ухмыльнулась, и ему почудилось в этой ухмылке что-то хищное.
- Я имею в виду не твое самочувствие, Nayden. Я имею в виду адреналин. Первая работа в цепочке для тебя, еще и с переодеванием, еще и на неудобной дистанции.
Лучник встретил мягкий насмешливый взгляд и понял, что на самом деле она не злится. Просто действительно совершенно не представляет себе на практике, что лучник должен оставаться абсолютно спокойным, чтобы не ходил прицел, иногда, кажется, даже лишний удар сердца может сорвать точный выстел, не говоря уже о таких обстоятельствах, как ветер, освещение, дождь и угол выстрела. Он думал, что... так вот откуда...
Выслушав его объяснения, она чуть поморщилась, поднимаясь на ноги, и вздохнула.
- Ты скучный, Nayden. Но выстрел в голову у тебя поставлен, и это все, что мне нужно.
Они продолжили шагать перпендикулярно дороге, ведшей в Сиродиил.
- Что означает слово, которым вы меня называете уже неделю с тех пор, как я пристрелил того аргонианина в упор? - вдруг спросил Иден.
Она почесала ухо.
- «Человек, который стреляет достаточно прилично, чтобы назвать его профи, и попал противнику в глаз, не целясь, с тридцати шагов».
- Длинно.
- А я о чем.
Они проделали оставшийся путь в глубокомысленном молчании.

- Слушатель...
- М? - она оторвалась от книги, которую как будто специально зашла почитать именно в новое Святилище, именно в его кресло около книжного шкафа.
Где-то здесь был злой умысел, но Найден не понимал, где именно. Они работали вместе уже десять лет, и он все еще не был в курсе, как ее зовут. Несмотря на то, что он был ее протеже, несмотря на то, что они прошли не одну работу, ни разу ему не приходилось использовать ее имя. Она откликалась и на «эй», или даже фразу без него, совершенно спокойно, и это как-то... притерлось между ними. Аркуэн тоже не называла ее по имени при нем, как будто специально. Иден привык, а затем стал все реже думать об этом. Слушатель и Слушатель, личностью она была вовсе не такой зверской... большую часть времени. Правда, раз в год она куда-то наведывалась на неделю, и в это время можно было ручаться, что ее не увидит ни один из Братьев нигде даже случайно, а потом она приедет к нему и будет сидеть с книгой и иногда с выпивкой. В его кресле. С такой тоской в глазах, что босмер проникался поневоле, и потом пару ушастых провожали взглядами стражники в порту, пока те неспешно гуляли на дружеской дистанции до маяка и так же неспешно шли обратно, а иногда не шли какое-то время, и ушастая кидала в воду камешки на дальность, а ушастый стоял рядом и смотрел. Плеск воды под сходнями, скрип корабельных снастей, чайки, ветер и расстояние глушили разговор, если он бывал между этими двумя.
- У меня был Брат, он тоже очень любил устроиться с книжкой в обнимку. - улыбнулась она, поднимаясь и откладывая «Историю Империи» на полку. - Просто садился в углу, и читал в тишине, и очень не любил, когда его беспокоили за этим занятием. Но за ним можно было наблюдать, просто сесть напротив, и, ты знаешь... очень успокаивающее было зрелище. Семейное. Он не сразу поднимал глаза, минуты через две-три, когда дочитывал страницу или главу, закладывал ее пальцем и щурился на подсвечник на столе, привыкая к свету, перед тем, как поздороваться.
Впервые за десять лет он услышал от нее какую-то деталь из ее прошлого... в таком тоне.
- И что с ним стало? - машинально спросил лучник.
- Он умер. - сухо отозвалась полукровка, но, встретив взгляд Найдена, улыбнулась. - Он умер во сне, поэтому не мучался.
«Как будто эта деталь ее успокаивает.» - скептически подумал босмер. Кажется, слухи о том, что Слушатель была пугающей персоной, имели под собой почву... за исключением ядов, жутковатого смеха и периодической меланхолии, опасной для здоровья всех окружающих.
- Но эта его привычка была очень милой. - добавила остроухая.

Она окинула босмера взглядом, и точно могла сказать, что Найден не смог прочитать выражения этого взгляда. Он не был оценивающим, не был любопытствующим и точно не был веселым, но как будто сочетал все это одновременно. Конечно, босмер не сильно изменился, или раздался в плечах с тех пор как перешагнул порог Святилища, разве что загар слегка побледнел, но это можно было понять. Глаза у него все также были непонятного светлого цвета, смешанного серо-зелено-голубого оттенка, и хотелось пригнуться пониже, чтобы разглядеть точнее. Он обрезал волосы, которые раньше укрывали его голову густой светло-каштановой шапкой, из которой торчали уши, и стал закалывать их назад, а не вбок - что ж, все правильно, такая прическа подчеркивала форму лица, а еще челка не лезла в глаза. Интересно, а капюшон не мешает ему целиться? Они были примерно одного роста, хотя ей все время казалось, что босмер был чуть выше, особенно когда выпрямлялся и расправлял плечи. А еще он не носил ни коричневое, ни зеленое, кажется, из какого-то своего принципа, чем неимоверно помогал себя не ассоциировать с другими знакомыми ей босмерами.
- Слушатель?
Она неловко улыбнулась. Взгляд из заинтересованного снова стал профессиональным, как будто щелчком погасили лукавую искру в глазах.
- Мда? Прости, меня иногда заносит.
Найден улыбнулся и сел на стул напротив, облокотившись о колени, сцепив пальцы рук и почти наклонившись через стол с подсвечником.
- Ничего.
Она хмыкнула, сдвигаясь в кресле назад. Всего на несколько секунд между ними повисла пауза, а потом полукровка мелко, негромко рассмеялась, поднимаясь с несолидной поспешностью и отходя в сторону:
- Все-все, освобождаю твое кресло. Не забудь, что завтра я хочу, чтобы ты поговорил с нашим оружейником насчет качества и формы клинков, как мы с тобой оговаривали накануне. И еще, если не трудно, узнай насчет прогресса той девочки, имперки, той, которая недавно пробралась в дом на вечеринку и отравила жену хозяина дома. Все остальное у тебя в столе, и, насчет твоих опасений - просто убирай бумаги в конверт, в котором они сейчас, и прекращай быть параноиком. Если кто-то попытается заглянуть без твоего разрешения - он лишится рук.
Найден моргнул. Полукровка рассмеялась.
- Я это узнала лично, сразу после того, что зачарование можно восполнять стандартным способом. Прямо у зачарователя. - она поиграла бровью и развернулась на каблуках, поднимая руку в прощании. - Laid Udana, Nede.
Он выучил тот босмерский диалект немного, не без ее помощи.
- Ehoe pada, Nedi.

Середина весны выдалась теплой. Найден обнаружил в себе неплохие способности руководителя, и учителя - те Братья, которые желали отточить искусство стрельбы под его началом, получали эту возможность . Смысла в том, чтобы держать устрашающую дистанцию между собой и подведомственной ему частью Семьи он не видел - уважения было вполне достаточно до сих пор.
Сходки Черной Руки проходили в доме в Чейдинале, хотя раньше, как он понял, то ли их было не принято проводить, то ли они проходили где-то в другом месте. В небольшом двухэтажном особняке явно никто не жил постоянно, зато регулярно и тщательно убирались. Как-то Найден спросил, почему Чейдинал, и в этот момент госпожа Спикер... то есть, уже просто Аркуэн, посмотрела на него так, как будто он сказал что-то дико нетактичное, о чем не мог знать заранее, а Слушатель захихикала и пояснила, что это было ее «родное» Святилище, и она весьма сентиментально относилась к этому городу. В этот момент Аркуэн посмотела странно уже на нее, что вызвало почему-то взрыв веселого смеха, как будто альтмерка чрезвычайно удачно пошутила. Найден понял, что и Сибилл, недавно удостоенная звания Спикера, чувствовала себя по меньшей мере странно в этот момент.
Они перераспределили подведомственную территорию, и, кажется, Аркуэн облегченно выдохнула, когда наблюдение за Скайримом и Святилище там было окончательно отдано под ответственность Сибилл. Найден понимал, что местные норды слыли упрямыми шифрующимися расистскими баранами (пополам из уст и полукровки, и альтмерки). Ну и скамп с ними.
Следующий Спикер был хаджитом.

Она сидела на пристани и болтала ногами, почти зачерпывая воду носками сапог и с любопытством глядя вниз. Найден даже боялся подходить со спины. Судя по тому, что Слушатель снова пришла в Анвил и делала вид, что ничего особенного не происходит и она здесь на прогулке... слухи о ее стычке с Аркуэн были ничем иным, как правдой. Найден не знал, что было причиной, но проскальзывала информация, что это было что-то, связанное с их общим прошлым. Босмер ступал бесшумно.
Да, она была здесь. Снова. Ну и что. Может быть, она считала этот город наиболее подходящим для раздумий. Она приехала и в прошлый раз, когда какой-то Брат из Скайрима в ее присутствии высказался нелестно о Догматах. Говорят, было зрелищно.
- Она будет в порядке. - пробормотала полукровка, не оборачиваясь. Теперь она сидела неподвижно. - Поблизости оказался М`Жанжи, он помнит еще что-то из целительской практики... сказал, что все будет в порядке.
...да, кажется, слухи о том, что она чувствовала взгляды в спину, тоже были правдой.
Она поднялась и жестом пригласила его на обычную прогулку вдоль побережья. Найден заметил, что ее пальцы слегка дрогнули. Неужели нервы? Это казалось невероятным, потому что поведение полукровки никогда не теряло легкого флера шутливой наигранности. В каждом движении, в каждой фразе, как будто для нее все это было игрой. И в этом было странное, пугающее очарование, действовавшее безотказно отталкивающе и заставлявшее держать дистанцию.
Именно в этот момент она казалась просто усталой молодой женщиной, с тенями вокруг глаз от недосыпа. Найден протянул ладонь, ловя ее пальцы, и встретил непонимающий взгляд, когда она остановила его. Потом она опустила ресницы, глядя на его поддерживающую руку. Беззвучно грустно усмехнулась, осторожно высвобождая руку, и стянула перчатку, открывая запястье и пальцы с темневшими следами чьей-то стальной хватки. Кто-то пытался их сломать и, похоже, почти преуспел. Даже угадывать не нужно было. Полукровка молча натянула перчатку обратно, очень осторожно и тщательно следя, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Босмер следил за ней молча.
- Слушай, к черту прогулку. - вдруг сказала она. - Пошли в трактир. И, Найден.
- Да?
- Se`na maie Kethavel La`Inar.
Он понял, почему она не называла свое имя. Ее имя было самым ненастоящим из всего, что ее окружало, из всех возможных обращений. La inari ket aveli. «Это дитя, идущее в пламени». Оно не подходило совершенно, резонировало с тем, что он знал о ней, с тем, как она вела себя. Говорили, что имя, носившее в себе открытое значение, определяло судьбу носившего его. Имя, которое она назвала, как будто отодвигало маску окончательно, открывая то, что было за ней. Называть ее по имени означало бы признать за именем судьбу.
- Ужасно. - пробормотал Найден.
- Именно. Я рада, что ты понял.
- Кто дал тебе такое имя?
Они зашли в город, и, минуя ворота, он почувствовал, как полукровка коротко, неуверенно коснулась пальцами его пальцев, а затем, будто решив что-то, разорвала дистанцию между ними.
- Когда-то я совершила ошибку. - проговорила она. - Давно.
- Какую?
- Я осталась в живых.

Вскоре ее не стало. Тела не нашли, и Аркуэн отказалась от идеи пытаться найти - район перевала, где это произошло, был слишком опасен. Найден не видел и не чувствовал в альтмерке ничего, даже сходного со злорадством или облегчением, несмотря на их последние контакты с Кейсавель. Он неожиданно обнаружил в себе потребность напиться в вечер, когда вернулся и вылечил обморожения. Дело было даже не в Братстве без Слушателя, не в том, что полукровка умерла. Найден просто понял, что с тех пор, как она назвала ему свое имя, она ни разу не улыбнулась.

@темы: TES, Prose, Kethavel, Nayden, G

---

Kethavel Moon Shadow by ~Raven-Gray-1420 on deviantART

@темы: TES, Pics, Kethavel, G

---

Зарисовки. II. Sam. 6.11.12

Перед тем, как включить воду, нужно сделать себе укол. Несмотря на то, что шприц одноразовый и игла никак не может быть ржавой - и ей это, конечно, кажется... нужно скорее сделать это, пока реальность не сдвинулась настолько, что возможность мыслить логически исчезнет вовсе. Как несколько недель назад, пропадет всякая необходимость в этом, оставив желание просто зажаться в угол, едва дыша, и сидеть, пока не схлынет наваждение.
Игла входит под кожу. Смотреть на то, как поршень медленно идет вниз, невыносимо. Но можно плотно смежить веки, шумно втянув воздух сквозь зубы, и попытаться убедить себя, что это просто огромный москит. Обмануть себя нарочно не удается, но хотя бы стены перестают смещаться, а свет лампы под потолком - болезненно пульсировать, вызывая резь в глазах.
- Спасибо, Бабетт... - еле шевеля губами, произносит полукровка, и усмехается.

Горячая вода обжигает плечи и спину, уставшие мышцы сводит. Нет, мастер, вы были не правы. Физические нагрузки не помогают ни черта против демонов, живущих в голове. Это смешно до тошноты, особенно когда в конце концов остаешься в одиночестве, в темноте.
«Я должна быть сильнее своих съезжающих катушек, иначе какой из меня, к черту, лидер? Слушатель должен быть сильным. Слушатель должен быть мудрым. Слушатель не должен поддаваться гордыне. Слушатель столько всего должен, вы бы знали, как тяжело держать такую память в своей голове. Это все равно, что пытаться удержать шторм на море, ухватившись за волну.»
Она зарывается пальцами в волосы, крепко сжимает зубы. В легких воздух будто скручивается в тугой узел, грудь содрогается, исторгая сдавленный всхлип. Ладони прижимаются к запотевающей стенке душевой кабины, оставляя прозрачные следы по обе стороны от лба и носа. Напор горячей воды становится слишком сильным, начинает казаться, что он ошпаривает и сдирает кожу слоями, но двигаться просто невозможно.
Единственным, что могло вытащить ее из этого удушливого, вяжущего бреда, был, наверное, мастер. Валтьери всегда напоминал ей, зачем она существует, почему она должна продолжать существовать, даже если мир вокруг начнет искажаться, даже если у нее поедет крыша - пока она способна говорить и Слушать. Семья не должна иметь сумасшедшего лидера, но хуже - если у Семьи не будет лидера вовсе.
«Какая разница, мы все - расходный материал. Об этом нельзя забывать.»
Но если думать об этом слишком часто, то она сломается намного быстрее. Эта жизнь, больше кандалы, чем дар. Тяжелые, они утягивают тебя на дно собственной памяти, в ту непроглядную глубину, где будет не видно даже протянутой дружественной руки. Пока тишина в сознании не превратится в черную дыру и не поглотит все, до чего сможет дотянуться, и не станет абсолютной.

Раньше она пыталась вылечить это средствами от тоски, самыми разными, самыми отчаянными, от фирменного босмерского алкоголя до сложносоставной курительной смеси, прожигавшей в легких дыру. Хоть не скуумой, и то ладно. А кровь на руках перестает успокаивать, как только ее смываешь.
А потом появился он. Сэм. Миляга с иллюзорными буквальными и отнюдь не иллюзорными фигуральными троллями, балагур и весельчак, ни дня без эксцентричной шутки. Вечно чуть навеселе, непринужденный и псевдооткрытый, с огнем в глазах, входящий в жизнь порывом вечно молодого весеннего ветра. Даэдрический принц пьяных дебошей и... с ним рядом было совсем не страшно. Как будто хмельная волна выносила из сознания всю ядовитую муть. Они встречались нечасто, но... пожалуй, она никогда не смогла бы отказаться, появись у нее возможность снова его увидеть. Это была односторонняя наркотическая зависимость с первого взгляда.
«Ты хуже морфия, Сэм. Глушишь боль и без тебя никак, даже если потом становится только хуже. Ты всем необходим, как воздух, и тебе на всех наплевать. Будь я моложе, я бы пыталась завоевать твое внимание - но я понимаю сейчас, что это тебя разве что позабавит. Будь я глупее, я бы позволила себе влюбиться в тебя... наверное, я достаточно глупа для этого, но ты все равно уйдешь, ты всегда уходишь, когда веселье заканчивается. И послать тебя к Ану не хватает сил, потому что ты единственный, кто может не просто замедлить мое падение - поймать меня над Бездной и удержать, пусть даже на несколько мгновений, пусть даже в пьяной бессознательной пляске сознания. И это, пожалуй, делает меня достаточно молодой, глупой. И агрессивной.»

Сэм не удивлен, когда видит ее в баре, сидящей спиной к стойке и рассеяно смотрящей на него. Когда-то это было весело, сейчас подобные встречи уже потеряли... свежесть первого впечатления. Поэтому он не поднимается с места, усмехается и делает ленивый жест ладонью, а затем возвращает все внимание к своей спутнице на сегодняшний вечер. Милая девушка, но они все милые.
Он чувствует эманации самой ненавистной ему эмоции, источаемой существом у стойки. Горечь, смешавшаяся в одно с тяжелым, гнетущим весельем - такое бывает...
Анжелина смеется.
...за секунду до...
Грохот выстрела рвет проигрыватель, летят искры, музыка останавливается. Смех рыженькой Анжелины перерастает в испуганный взвизг, пьяная легкость в ее очаровательной голове улетучивается - вместе с его пока еще поверхностным контролем. Девушка бросается под его защиту, но не успевает долю секунды - и содержимое ее головы украшает обивку дивана, рядом со входным отверстием от пули - в десятке сантиметров от его плеча. Даэдра кривится. Какого дьявола это представление, неужели эти смертные совсем потеряли совесть? Мешать ему развлекаться таким подлым, слабо эстетичным и совершенно клишированным способом - это самое настоящее кощунство. Нет, на драку ревнивых женщин посмотреть бывало занятно - но не на односторонние же побои. Хотя какие тут побои. Сэм позволил трупу сползти с дивана, отодвигаясь.
- `Ello, darlin`. - слышится хрипловатый голос над ухом, и даэдра раздраженно сжимает зубы, улыбаясь и думая о том, как вообще можно отомстить визитеру за столь беспардонно испорченный вечер. - Busy with your ladies? - спихивая труп ногой на пол, полукровка переступает через спинку дивана и садится напротив, не обращая внимания на то, что одежда пачкается в крови - ведь обивка в ней измазана решительно безнадежно, а к ляжке прилип кусочек чего-то, похожего на тонкий ошметок черепа с кожей. Она улыбается.
- You`re one of them. - напомнил даэдра, улыбаясь так, что всякому нормальному существу стало бы ясно - Принц не в духе. Это значит, что лучше держаться от него подальше.
И тут он замечает в ее руке бутылку ирландского виски.
- Yes, so I went to the bar and brought me a bottle. Mind If I share?
И, если снова подумать об этом - в самом деле, какая разница, кто сидит рядом? As long as they are going to entertain him.
- Ушки, полиция вряд ли разделит твой энтузиазм от встречи.
Она тихо пьяно смеется, отдает ему бутылку - почти впихивая в руки - и доверительно сообщает:
- У меня еще две обоймы. Хватит на каждого посетителя и на десяток копов. And I`m certainly going to dance out the grand escape. For us both. Or gimme back the bottle.
- О, нет. - фыркает даэдра, пока остроухая скользит коленями и ладонями по красной и влажной от растекающейся крови обивке, доползая до него по сиденью и пытаясь отобрать виски. - Не раньше, чем ты подумаешь о моей репутации.
- Ах, твоей репутации? - шипит она, усмехаясь. - Ты лучше всех умеешь стирать память за последние сутки, Сэм.
- You have a man with a bar stool behind you. - доверительным шепотом сообщил Сангвин, обнимая замену своей компаньонки за талию. - And that`s her boyfriend...

А потом были танцы на крыше, салон татуировок («Ты еще не скоро забудешь, не надейся.») и ограбление банка, и лихаческие гонки на угнанной машине, и перенос в смертельном пике этой машины с моста куда-то, и пьяный легкий вихрь, туманивший сознание и позволявший делать что угодно, даже умереть, чувствуя - свободу.
Вечное движение, вечный танец сознания, который не может выдержать ни один смертный, не сломавшись, захлебываясь звездным или подернутым грязной пасмурной дымкой небом, задыхаясь от возможностей и перспектив.
А потом был скользкий мост и выскальзывающая из пальцев рука, и наконец-то можно было ухватиться за безразличие, прежде чем его пальцы разжались и продолжилось падение в Бездну. Последнее, она надеялась, хотя это и вышло случайно. Правда.
Всего сто метров до дна.

@темы: TES, Prose, Kethavel, Dwemerian, Sanguine, PG

---

Зарисовка. "Shadows". I.

Hearthfire, 20th. 18:24
Щелчок, сигарета отправилась в дальний полет и наверняка упала рядом с человеком на крыше, которому голову только что прошила пуля, войдя в темя и раздробив шейный позвоночник на выходе. Под ним уже натекла красная липкая лужа.
«Курение вредит здоровью.»
Эльфийка перехватила пистолет поудобнее, потянула плечи, не выпуская оружие из рук, и с усмешкой глянула на готовившегося к прыжку вампира. Тот усмехнулся, подмигнул и, слегка оттолкнувшись носками киберсапог от борта антигравитационного планера, отправился в свободный полет на полтора этажа вниз. Трос натянулся и дернулся, полукровка сделала пальцы буквой «V», отсалютовала этим жестом пилоту и врубила кулаком по кнопке сбоку катушки. Метр, полтора, два, три, четыре, уже ниже полосы скоростного шоссе.
«Контакт.» - раздался в наушнике голос вампира.
Трос натянулся. Секунда, две.
«I`m in.»
- Good luck, Brother. - и, обращаясь уже к сидящему в носу планера пилоту, дотрагиваясь ладонью до спинки кресла. - Отайр, дарлинг, выруливай на крышу, я зайду сверху.
- Ага, а то трос не отстегнут. - весело отозвался пилот.
«Кейсавель, долго тебя еще ждать?»

Иден не хотел вспоминать, какими изощренными путями его уговорили пилотиловать антигравитационную платформу для этих двоих, когда он с удовольствием работал бы поддержкой, которой теперь работала эта молодая альтмерка. Когда прозвучал сигнал отстегнувшегося троса, босмер облегченно выдохнул, коротко закатив глаза, и нажал кнопку сматывания, одновременно сдвигая рычаг управления подъемом. Двухсотый этаж, двухсотпятидесятый, и вперед вдоль скоростной трассы, до самой стоянки. Добираться эти двое изъявили желание самостоятельно.
«Трое.» - мстительно подумал он об альтмерке.
Не то, чтобы он относился к новичкам плохо. Но эта альтмерка занимала его любимую позицию, с его любимым оружием в руках, да еще и прикрывала Валтьери, что было почти равносильно просмотру кино через оптику.
Босмер вздохнул и уже было слегка расслабился в кресле, когда в динамиках вдруг раздалось урчание. От неожиданности Иден дернулся и чуть было не послал планер в пике.
- Чешир! Кто тебе разрешал подключаться к этой частоте?!
- I beg your par-rdon. - отозвалось наглое животное. - But these choppers on your tail... A bare need to scratch.
- Нет, только не в черте города. Как только отойдем на высоту и на дистанцию.
Планер резко начал забирать вверх, до свиста воздуха в системе забора и ощутимого нагрева пола от резкого увеличения мощности работы антигравитационного двигателя. Сердце забилось чаще. Двое... трое оставшихся внизу, конечно, отключили коммы, чтобы не фонить, и не могли знать, что это была подстава.
- Сматываем удочки, Чешир.
Четырехсотый уровень...
- Пальни чем-нибудь.
- Aiming. - мурчание, а затем клацанье, и короткое шуршание - скрытые оборонительные установки выпустили самонаводящиеся снаряды. Хотя, с учетом Чешира на борту, Иден уже сомневался, что они наводились сами, и что Кот кому бы то ни было разрешил бы их сбить.
Пауза, за свистом воздуха и нарастающим гулом системы забора и фильтрации воздуха, недолюбливающей вертикальный взлет, не слышно ничего. Планер скрылся за слоем низких облаков.
- Bulls eye. - промурлыкал ИИ полминуты спустя. - Ever going horizontal again, my fr-riend?

Алайр лежала за снайперкой, но вовремя почувствовала шевеление позади себя - еще не на крыше, но уже на подходе к ней. Отработанным движением она откатилась от оружия, вскакивая на ноги, и прижалась к стене рядом с дверью выхода, доставая пистолет. Действительно, шаги - и дверь вышибли с ноги секундой спустя, но она выстрелила первой.
Нападавший был не один, следом за ним за перила шарахнулись еще двое. Только один выстрел не достиг цели. Алайр снова заняла укрытие, выжидая момент и досадливо закусив край верхней губы. Определенно, тем, кто сейчас выполнял основной выход, нужна была поддержка, но теперь им придется выкручиваться самим. Потому что к одному выжившему в форме, стараясь ступать тише, присоединился второй... но она слышала его.

Аркуэн помассировала висок и снова уставилась на Найдена. Чешир сидел у его ног и делал вид, что вылизывает лапу - отвратительная пародия на невинное рассматривание маникюра.
Гонцов убивали за плохие вести, а у женщины именно сегодня снова мерзко заныла голова на погоду.
- То есть, «IVY» узнали о том, что мы копаем в сторону их лидера, и могли успеть принять меры?
- Да, Спикер. Но нам удалось пробраться в бесполетную зону, и Валтьери сказал, что все равно хочет, чтобы я их сбросил по плану.
- Он что, с ума сошел?
- С ним была Слушатель.
Аркуэн болезненно поморщилась и подперла висок ладонью.
- И ты их сбросил?
Отайр под ее взглядом помялся с ноги на ногу.
- У меня был прямой приказ.
Они в молчании уставились друг на друга, и, наконец, Спикер кивнула.
- Иди, Брат. У тебя самолет завтра днем.

Слишком резкий шаг, короткий хрип. Алайр округлила глаза и увидела на лестнице человека, который только что очень тихо сложил ее последнего оппонента. Тот серьезно кивнул, мол, «сюрприз», и продолжил смотреть на нее.
- Вышла подстава, IVY знают. - отчеканила она. - Иден высадил брата и сестру как запланировано, экстренного сигнала от них не поступало...
«...и может, там все-таки не нужно никого спасать от трех отрядов элитных бойцов?» - закончила она мысленно, недовольно поджав губы и глядя на пустую лестницу. - «Позер. Мимо он проходил.»
Она была уверена, что в ближайшее время ни ее, ни другого Брата из Святилища не пошлют на внутрисемейное задание по выпиливанию «развязавшегося языка».

- Bamado. ...ma-do. - ушастая прикрыла дверь в коридор и принялась выкручивать винты в вентиляционный отсек.
- Ikuwue. - шикнул вампир, прислоняясь к стене и вынимая магазин, чтобы взглядом окинуть примерное количество остававшихся патронов.
- Oi?
- Это была всего лишь царапина.
- Мне все равно обидно. Зачем ты вообще взял меня с собой?
- Не тебя, а броню, которой требовался прогон.
Они оглядели шесть трупов.
- Униформа не IVY. Это наемные профи, «Black Shield» или выше. Нас крупно подставили, и мне бы очень хотелось знать имя счастливчика.
Полукровка что-то невнятно пробурчала, пролезая ход. Что-то типа «закрой за мной, а то сквозняк». Вампир был уверен, что внезапную поддержку «с потолка» она сумеет обеспечить. Ну а ему, как всегда, оставалось только найти главу корпорации и... parlay.

Тишина тонкая, как натянутая нить, над которой зависло лезвие раскрытых ножниц. Босмера в кресле хорошо видно, видно пистолет в его руке, только что стрелявший в зашедшего в его кабинет. Через открытые двери кабинета видны трупы. Трое человек охраны, секретарша, его личный помощник. Босмер старается не дышать, потому что чувствует, что кроме бретона, насмешливо блестящего голубыми глазами и как будто не заметившего раны в плече, лезвие чьего-то ножа уж очень близко пристроилось рядом с его глазом. Пистолет брякнул о стол и тут же упал на пол.
- First. - почти пропел хрипловатый и высокий женский голос над его ухом.
Бретон фыркнул.
- Don`t tell me you used that good for nothing...
- ...all forgotten... - поддержала полукровка.
- ...cleaner again? You are not getting older. So, young man, - бретон подошел к столу и, подтянув себе кресло, удобно в нем устроился. - are we going to parlay?
- Wait, Brother.
Висенте скосил на босмерку укоряющий взгляд - не сейчас, у меня клиент, у тебя нож в руках, давай не будем отвлекаться?
Но ее было не остановить.
- He`s got nice eyes, the right one especially. May I keep it?

Валтьери отсыпался у себя в квартире - после того, как разрешился кризис, он мог себе это позволить. Хотелось тишины, покоя и чтобы в голове от воплей недавней жертвы перестало звенеть. Вечером, он знал это, он обнаружит шумное недоразумение в комнате отдыха Святилища, вносящим дполнения в досье Идена Отайра. Он знал, что его встретит заранее предупрежденная Очива, что она не станет настаивать на осмотре раны. Что Чешир (у которого с Ресом после инцидента с попыткой потушить сигарету о корпус Кота и резким выходом из строя основных приборов техника установился искрящий нейтралитет) будет симулировать человеческого противника Визаре в очередном онлайн-шутере тайком, и оба будут делать вид, что они уже выросли из таких игрушек. Что чешуйчатые тройняшки, может быть, снова соберутся в гостиной на посиделки ближе к ночи, и будут негромко обсуждать дела, художественную литературу и последний вышедший боевик (на Визару можо было положиться в этом плане).
All was well, and a new day started in Dwemerian.

@темы: Prose, Cheshire, Kethavel, Arquen, Dwemerian, Nayden, Alayr, G, Vicente

---

Название: "Вильгельм"
Автор: Raven Gray
Дата: 28.09.2011
Бета: Alex Fox
Персонажи: Уильям/Себастьян, Вильгельм Нормандский/Себастьян.
Жанр: romance, slash, POV-switch (Себастьян-Вильгельм*Себастьян-Уильям)
Рейтинг: Эм... PG, наверное.
Саммари: Мефистофель верит в переселение душ, которые не сожрал.
От автора: William x Sebastian = OTP. Сказал я. Осторожно, много травы.
Предупреждения: Махровый ООС исторического персонажа, точка зрения исключительно автора.

Читать Фанфик.

Вильгельм.
Он был высоким, статным, силой ему равных не было ни на его родине, ни на чужбине. Герои, они появились потом, как всегда появляются похожие друг на друга соцветия на ветвях дерева Времени, но Вильгельм был первым. От него исходила эта дикая, первородная мощь, делавшая его похожим на медведя. Он был такой же гордый, такой же дерзкий, разве что более вспыльчивый, но это все Время. И никому не позволял себя учить, и терпеть не мог ошибаться. Он был сильным, и он всегда принадлежал мне одному. Я охранял его, я берег его, растил, словно редкий цветок среди человеческих сорняков. Он был человеком своей эпохи, определенно, но он был другим. Возможно, без лишней скромности скажу, то не обошлось без моей помощи, но в остальном Вильгельм научился всему сам.

Мефистофель. Михель, Михаэль, Себастьян, Пьеро – у него было столько имен, что я сбился со счета. Уже тогда их все можно было прочитать у него по глазам, как в книге. Сколько себя помню, он почему-то оберегал меня, этот нечеловек в странных одеждах, лицом подобный юнцу или даже девушке, но с глазами необыкновенно яркими, не от мира сего. В них было пламя, страшное, обжигающее холодом пламя. Должно быть, я один не боялся его. Не мог себе позволить, ни сначала, ни потом. А он – улыбался. Он хранил меня, я знаю, даже когда был далеко. Он всегда был готов принять любой мой вызов. Он был готов противостоять самому Папе, и в ответ на брошенное мной однажды: «Если ты действительно так силен, тогда сделай так, чтобы он одобрил мою женитьбу на Матильде,» - только улыбнулся.
Он всегда так делал.
А на следующую ночь он исчез, и вернулся только через день, к утру, слегка запыхавшийся, безлошадный, но с неизменной улыбкой на устах и... дозволением. Десять лет с запрещенной свадьбы прошло – почему я не догадался просить его об этом раньше? Разве что отказаться я не мог.

Я был при Варавилле, знаете. Я видел, как они умирали. Я шел за его левым плечом и улыбался, думая о том, скольких душ недосчитается Департамент. После тридцати Вильгельм ничуть не убавил этой... Силы, я не знаю, как иначе ее назвать. Это была душа, которой я восхищался и много веков спустя. Единственное, что меня радовало в состоявшемся браке – так это то, что жена не давала ему скучать. Пока я отсутствовал, конечно. Честно говоря, я давно его готовил к тому, чтобы так все обернулось. Мне хотелось попробовать его душу на вкус – это не разглашалось тогда, но в походы женщин все же не брали - а обещание надеть корону на его голову я исполнил в свое время.

У него были тонкие, стройные ноги. Он прогибался в спине, вскрикивая и впиваясь зубами в собственное запястье – помню почти белую кожу и невероятно ловкие пальцы. Помню, что он был единственным, глядя на кого, я сознавал в полной мере свое нежелание причинить боль, но он так улыбался затем губами, глазами, всем своим самодовольным существом, что контролировать себя от одного этого бесстыжего, зазывного взгляда становилось невозможно. Он никогда ничего не просил для себя, хотя я видел, как он использовал всех тех, других, жестоко, беспощадно, в своих собственных целях. Мне было никогда не подчинить это бедствие, это несчастье, свалившееся на меня, захватившее мой разум и мое сердце – но каждый раз я слушал его, смотрел на него, готов был умереть ради него.
Воистину, он был худшим из друзей.

Он был самым преданным и самым отчаянным моим любовником. Война и любовь, нет, до любви там было как до седьмого круга, но я не мог себе отказать. Никогда. Он брал меня, грубо, сильно – будь я человеком, я бы никогда не смог выползать из палатки так рано с утра. Но в эти моменты его душа... она грела. Как печка. Впервые пристрастившись к этому теплу, я уже не смог от него отказаться. Я принял решение остаться на земле. Послал к черту конклав со всеми их притязаниями, остался рядом. Этот человек, эта душа вызывали намного больший интерес, чем родной синеогненный гадюшник. Ах, я был почти что молод. Но уж точно еще не в годах.
Такая личность – и такая нелепая смерть. Его конь, утомившись сверх меры, оступился, и король упал на еще не остывшие угли сожженного по его приказу города. Я ничего не мог поделать. Морс был в Италии, и я не стал бы унижаться... или стал бы... но я не искал Смерть, недостаточно хорошо. Я шел рядом, а он стонал с закрытыми глазами. Потом он приподнял ресницы, разглядел меня... и он молчал всю дорогу, пытаясь улыбнуться, сказать мне что-то. Я улыбался и смотрел на него в ответ. И он умер. Пять веков спустя гугеноты раскидали его кости – виновных я уже не искал. Нужно было идти дальше.
Старейший и Светоносный, я так замерз.
*
А потом Вильгельм исчез из моей памяти, я думал, навсегда. Через две сотни лет после его смерти я привык к холоду, я снова стал собой в полной мере. Я смотрел на войны, улыбался пожарам, отнимал ничего для меня не значащие души, только чтобы досадить низшим жнецам. Они тоже будто вырождались, а в семнадцатом веке это отразилось и на их внешности. Они больше не могли читать пленки памяти, не жертвуя зрением, а их орудия косцов заменили эти нелепые инструменты. Но с Морсом мы были старые враги, и потому он спускал мне с рук то, что другой не спустил бы - особенно едкие насмешки в сторону "новых" жнецов. Я помню, как спьяну пытался вытрясти из него, чего он так долго тянул с Робином Гудом. А он посмотрел на меня с эдакой легкой грустью и сообщил: «Да хотел с тобой познакомить». Я, помнится, даже протрезвел тогда, но так и не понял, шутил ли он. У Морса вообще был непонятный юмор. Например, в конце наполеоновских войн, когда я заглянул к нему, а он был не в настроении, я не оценил ацетона со спиртом в чае, который пришлось-таки выпить. Я и предположить не мог, что он тогда так скабрезно хмылился – это несведущим кажется, что он всегда хмылится одинаково, я же научился различать оттенки. Так вот, это была именно скабрезность. Пополам с иронией.
Я уже был немолод. Даже слегка с ума сошел, помнится, водилось за мной такое на рубеже веков. И я снова встретил Его. Эти зеленые, пронзительные, яркие глаза, как идеальная узорчатая огранка души из драгоценных камней. Он не улыбался и не умел смеяться так, как тот, другой. Он был намного спокойнее, но это все Время. И я захотел сделать его Своим.

Он был моим врагом, с самого начала - ехидным, идеальным, знающим все. Информация о том, что часть сведений он получал от Легендарного, так и не подтвердилась. Он всегда был где-то поблизости, стоило мне появиться на зов о неприятностях от одного из диспетчеров. Я бы подозревал себя в паранойе, если бы эти глаза нельзя было узнать из тысячи в толпе, где он появлялся на долю секунды и тут же исчезал – всегда бесследно. Я не понимал, почему он смотрит на меня, чего он хочет. Его пальцы, когда он говорил, двигались по воздуху невесомо, но будто проводили по какой-то мягкой, невидимой поверхности... будто водили по чьей-то коже во время умной беседы на отстраненные темы в постели с утра пораньше. Эти губы никогда не улыбались просто так. Показывал ли он клыки, вздергивал ли с иронией бровь, он всегда добивался чего-то. В груди начинала разгораться плохо контролируемая ненависть, стоило только увидеть этого дьявольски красивого мерзавца. Служил ли он графу, отдыхал ли между политическими играми – он всегда оставался верен какой-то независимой от всей этой суеты цели. А я – я желал его, и ненавидел так, как только можно ненавидеть существо, заставившее полюбить себя.
Он хотел меня. Мою душу, мой разум, мое тело. По неведомым мне причинам чувства, которые он испытывал, должно быть, можно было назвать любовью. Он пытался меня беречь, хотя на исходе двадцатого века приходилось все больше беречь его от него самого. Безумие на рубеже веков, он говорил, это с ним бывает. Я до сих пор иногда вижу Ту его улыбку – так никогда не сможет улыбнуться ни один из его сородичей. Себастьян не лжет, это искреннее, неподдельное тепло. Отраженное тепло моей души, которым он пытается защититься и защитить от понятного в полной мере только ему одному понятия «холод».

Я думаю, что это можно назвать любовью. Во всяком случае, он мастерски умеет чесать меня за ухом, массируя чувствительную кожу, перебирая пряди волос, да так, что только мурашки по телу бегут. Хочется обернуться котом и проявить милосердие хотя бы в этот выходной вечер. Но я – эгоист.

Только мне он позволяет видеть себя таким, сколько бы ни говорили, что у демонов не существует понятия «верность». Полубеззащитным, полупросящим, с затуманенным страстью взглядом, кусающим раскрасневшиеся губы. Когда он просыпается от кошмаров, мучающих его по временам, он так или иначе произносит одну и ту же просьбу:
- Не оставляй меня. – в его глазах возникает что-то такое, что я не могу понять, но в эти минуты он не улыбается.
Я обнимаю его крепче, пряча эту слабость между нашими сплетенными телами, тихо выдыхаю ему в макушку, зарываясь в шелковистые пряди лицом:
- Никогда.
И только тогда он сможет заснуть снова, с улыбкой на губах.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, PG

---

Название: «Крысолов»
Автор: Raven Gray
Дата: 25.10.2010
Фэндом: Kuroshitsuji, немецкий фольклор («Гамельнский Крысолов»)
Рейтинг: G
Жанр: Философия, ирония, flashback.
Дисклеймер: Кого Тобосо узнает – все ее. Их тут всего двое, правда-правда. Третий спрятался.
Размещение: Вам несложно спросить разрешения на U-mail или по ICQ.

«...Увел их тайною тропой
В тот мир, где нету зла...
Тропа та летнею порой
Цветами заросла.»

- Михаэль!
Бард в запыленном дорожном плаще из плотной ткани обернулся, улыбаясь милой Аделине, спешившей по двору следом. Девушка была юной, озорной и подвижной, с чудными, чуть взлохмаченными рыжими локонами. Бард был молодым мужчиной лет девятнадцати-двадцати, в красном дорогом камзоле, так не подходящем названному им ремеслу, в лихо сдвинутом на правую сторону щегольском берете со страусиным пером, и самой загадочной улыбкой из всех существующих на свете.
- Михаэль, постой, подожди.
- Доброго утра, Адель. – глаза лукаво сощурились. – Вышла проводить меня?
Она остановилась в нерешительности, вытянула из волос обломанную соломинку.
- Когда ты вернешься? – она взъерошила темные волосы барда, сбив с него берет, мужчина на лету поймал свою вещицу, сжал одной рукой, стряхивая второй несуществующую пыль.
- Летом. – он поймал недоверчивый взгляд голубых глаз и рассмеялся. – Обещаю. Я приеду с родственниками. Они хотят здесь поселиться, а у меня уже и невеста… - взгляд из под ресниц, та самая непередаваемая улыбка. - …есть.
Аделина зарделась и потупила взгляд.
- Буду каждый вечер тебя поджидать у стены, ни одного жениха не пущу в дом, всем откажу…
- Ты моя умница. – мужчина ласково провел рукой по нежной щечке дочки губернатора.
И, выйдя за ворота, покинул городок по узким извилистым и тенистым улицам. Еще не рассвело. В одной руке он сжимал берет с пером, в другой – грубую короткую палку, украшенную непонятной резьбой.
Неожиданно из-за кучи смрадно вонявших отбросов выскочила собака. Рыжая, взлохмаченная, ободранная бешеная дворняга размером чуть поменьше сенбернара вцепилась зубами выдрала из руки барда берет, а потом, быстро отбросив оказавшуюся невкусной вещь в сторону, вцепилась ему в ногу, стараясь пробить зубами толстую кожу сапог. Мужчина побледнел, чуть дрогнули ресницы, и он поднес свою флейту к губам, извлекая замысловатую трель…
Глазки-бусинки сверкнули под порогом одного из домов. А трель звала, приглашала к куску пахучего сыра, лежащего вон в тех отбросах, всего-то за углом. Крыса вылезла из своей норы, принюхиваясь – запах исходил откуда-то из пространства вокруг двуногого и собаки, куда больше занятой попыткой прокусить сапог даже не шелохнувшегося за все попытки оторвать от него кусок музыканта. Крыса осторожно, короткими быстрыми перебежками, принялась исследовать территорию – мелодия обещала, что кусок сыра велик и аппетитен, а крыса не ела уже день или два и была очень голодна. К тому же, собака и музыкант были заняты друг другом уже с минуту, и, должно быть, в любом случае не обратят на нее внимания.
Крысе было невдомек, откуда берется обещающая музыка.
Неожиданно мелодия сменилась очень высоким и очень громким звуком. Он резал уши словно оцепеневшей крысе, а собака, отшатнувшись, потрясла головой. Затем собака и грызун заметили друг друга в повисшей в проулке тишине. Сработал инстинкт, и дворняга с громким лаем погналась за новой добычей – уж ее-то не упустит, кроме того, эту добычу она знает, а у того двуногого кровь на вкус уж больно противна…
Бард поднял с земли берет, бережно его отряхнул, вздохнул, выдернул растрепанное страусиное перо и снова водрузил берет на свою голову. А потом поспешил прочь, чуть прихрамывая, не оглядываясь, только темный плащ взметнулся за спиной.

Демон шел по пшеничному полю, через золотистый свет, паутиной проходящий через пушистые серые тучи. Сквозь свет… в тень. Вот уже и поле немного другое – не пшеницей покрыто, а обычной травой, а под ногами бежала прямо вперед тропка, присыпанная желтым песком и изредка попадающимися мелкими камушками. По правую сторону от тропки тек ручей, а солнце над головой словно и не давало тепла и без того теплому воздуху. Дорога в ад была вымощена цветами и гусиным пухом, коротка и легка. Дорога в рай вела через тернии и острые камни, и была длинной в вечность. И только дорога в королевство фей была не видна – вечно суждено блуждать в тумане путнику, дерзнувшему ступить на эту дорогу без разрешения…
Мягкий сонный ветер шевелил волосы. Ни единого облака на чистом синем небе. Бард присел у ручья на перепутье, там, где тропка разделялась на три и уводила в тесно сплетшийся ветвями темный лес, укутанный в темный туман, словно погруженный в вечный сумрак.
- Куда направляешься, демон? – окликнул барда явившийся невесть откуда странник в темном балахоне.
- И везде-то вас встречаешь. – философски хмыкнул мужчина, прислоняясь спиной к камню, на котором восседал его собеседник.
Собеседник был сед, как лунь, длинноволос и давно не стрижен, но на молодом лице – ни морщинки, и ясные, ледяные зеленые глаза заглядывали, кажется, глубже, чем просто в душу – они были способны проникать в сущность, скрытую от прочих. Он промолчал, поглаживая тонкими пальцами черную рукоять косы, тускло блестевшую в неярком солнце перепутья. Коса казалась целиком отлитой из неизвестного металла, но на самом деле, конечно же, рукоять была просто любовно покрыта блестящим лаком.
- Нет, я не против. – поправился бард. – Тебе ведь это положено – быть там, где события, Морс?
- Морт. – поморщился Смерть. – У римлян дурной вкус на звучание, а у тебя – неправильный выговор.
- Прошу прощения. – мужчина, не поднимаясь, шутливо отсалютовал изодранным беретом, и снова блеснул глазами - к делу, ты знаешь, как я не люблю долго ждать.
- А как тебя зовут сейчас?.. – рассеяно поинтересовался бог смерти. – Впрочем нет, мне это не интересно. А тебе должно быть интересно, что вернувшийся в Линден ангел, застав свою подопечную оскверненной, ищет тебя.
- Нет, ты ошибся. – спокойно отметил демон. – Он меня не найдет, и мне это совершенно неинтересно. – несмотря на тон, он самодовольно усмехнулся. – Надо же было хоть к кому-нибудь приблизиться ближе дозволенной дистанции, хм? А бургомистр староват.
- Дитя порока. – фыркнул Смерть.
- Да. – согласился демон.
- В Городе Гамельн нет покровителя.
- Хм. – сообщил свое мнение об этом демон.
Повисла короткая пауза, и Морт продолжил:
- Ты найдешь интересными души их обитателей.
- С чего такая щедрость? – расхохотался демон без имени. – Неужто среди вашей братии есть ренегат?
- Нет. – мягко отрезал Смерть. – Зная твой характер, я решил просить у тебя… одолжения. Tempora и mores тут ни при чем.
- В обмен на?.. – стараясь казаться безразличным, скосил глаза мужчина.
Морт развел руками, мол, ты же знаешь порядок. Демон хмыкнул и кивнул – продолжай.
- У этих детей стерли даты смерти. И никто, включая меня, не в силах это исправить. Ангел.
- Тот самый, что ищет меня. – скептически фыркнул демон.
- По случайности ты попал в самую точку. - жнец изменил идиоматическое выражение на не связанное с пальцами и небом в самый последний момент. – Не в наших принципах разрешать такие конфликты с помощью демонов. Потенциал их душ огромен засчет непрожитой жизни и искусственно созданного бессмертия, и тот, кому они достанутся, обретет опасное даже для него самого количество силы… а глупцов много.
- Почему не заключить договор с ангелами? – скривился недовольный музыкант.
- С них станется поддержать падшего товарища.
- Кстати, как его имя?
- Уже неважно – падший отказался от него.
- Незадача.
- Поэтому ты должен что-то сделать с этими детьми. Увести их из мира. Совершить маленькую подлую кражу.
- Ты не боишься, что я просто позову… м, родственников и устрою вакханалию?
- Нет. Так уж получилось, что ты этого не сделаешь. Ведь я пришел просить одолжения именно у тебя. И, в случае чего, я знаю, кто будет виновен.
- Я согласен. Но когда-нибудь, ты окажешь мне услугу, равную этой.
- Одну душу. – ровно согласился Смерть.
- Любую. – так же ровно отозвался демон. – Руки пожимать не будем.
- Не будем.
Но уже только трава шелестела под мягким ветром, прилетающим неизвестно откуда и летящим в никуда.

Крысы, несметные полчища крыс надвинулись на город, сжирая все на своем пути, живое и неживое, роя бесчисленные норы, прогрызая самые крепкие ящики. Мрак и глад царили в некогда богатом и громком городе Гамельне, отличавшем своих жителей по ширине живота и злобности нрава. Вот к выходу из города короткими, крысиными перебежками, ступая лапами по помоям, бежит ободранный и перепуганный насмерть кот - последний. Крыс так много, и их глаза наблюдают отовсюду – из под порогов, из-за приоткрытых дверей, из окон кажущихся вымершими людских домов. Стоит коту замешкаться – бросятся из всех щелей.
Крысы вылакали все, даже последний бочонок пива в пустующей таверне. Крысы съели умершего в переулке нищего, оставив только обглоданные мелкими зубами кости и тряпки, да темный след на грязи, из под которой не видно мостовой.
По пустынной главной улице шел, еле перебирая ногами и постукивая палкой, высохший слепой старик в лохмотьях. Щеки его запали, пальцы были узловатыми и тонкими, как сухие ветки, на коже тут и там виднелись темные пятна, вдобавок он был лыс, а череп покрывала тонкая сетка болезненно-коричневатых сосудов. А может, то была просто грязь.
Кот, едва узрев странника, метнулся из города серой молнией, лишь за воротами остановившись, чтобы посмотреть, какой безумец пришел сюда, в славный и громкий город Гамельн…
Костяшки пальцев старика постучали по косяку двери.
- Подайте слепому…
- Пошел прочь, бродяга! Убирайся! – из щели двери высунулась метла. – Самим есть нечего!
- Вы лжете, бюргер, в ваши подвалы крысы еще не забрались, ведь стены каменные, и еды у вас достаточно, чтобы накормить роту… пока еще… - он уже слышал шуршание маленьких лапок в подполе.
- Ах, да ты еще и зрячий, мошенник! – в двери, оттеснив жену толстым плечом, показался рослый и толстый мужчина.
Он оттолкнул нищего от проема, свалив с ног. Опустилась на тощую спину и тут же вновь поднялась палка.
- Убирайся! Проваливай, мерзкий старик! – в этом городе больше не на ком было выместить злость и отчаяние, скапливавшееся тяжелым липким комом в сердце многих, отдававшееся урчанием в пустом желудке – разве что на случайном страннике, слепом и беспомощном. Муки голода и страха сделали этих людей еще менее человечными.
Слепой потряс головой, не открывая глаз, и вытянул ладонь, прижав ладонь к боку. Медленно открыл глаза. Стукнула, ударяясь об землю, палка, выпавшая из рук отшатнувшегося в ужасе хозяина, увидевшего вместо глаз две черные дыры. Нет-нет, глаза не были выколоты… там были два тоннеля в пустоту, и они тянули, звали…
- Уходи… - пискнул хозяин дома из-за тут же захлопнувшейся двери.
И слепой пошел. Закрыв глаза, тихо постукивая палкой, исчез за поворотом, оставив распахнутой калитку. Стук палки стих мгновенно.

В палату бургомистра вошел статный мужчина. Был он в годах, но высок, осанист, в богато украшенном черно-красном камзоле, коротком и роскошном бархатном плаще, хлопнувшем за спиной, когда он порывистым шагом, постукивая дорогой тростью, подошел к главе города. Небрежно тронутые сединой волосы были тщательно зачесаны под головной убор и смазаны жиром, чтобы прическа держала форму, борода – тщательно острижена. В руке мужчина сжимал грубо сработанную флейту – такая, должно быть, и звучит как ухание совы.
Бургомистр, нервно протирая тряпочкой лысину на голове, где раньше обитал (ныне почивший в желудках крыс) парик, воззрился на незнакомца. Оценивающе.
- Нам было передано, что вы можете изгнать крыс.
- За соответствующую награду. – подтвердил мужчина. – Вы сказали, что она такова – столько золота, сколько я смогу унести, если сумею избавиться от грызунов. Датировано нынешним днем, осталось лишь вписать мое имя. Пьеро Раттеро*. Когда работа будет сделана, я вновь приду сюда, чтобы забрать свое золото.
- Хвастун. – отрезал бургомистр. – Когда ты увидишь этих крыс, ты сбежишь отсюда, задрав хвост.
- Если у вас возникают сомнения, - гордо вскинулся крысолов. – я тут же уйду.
- Постойте! – бургомистр вскочил из своего кресла и поймал гордеца за локоть уже на пороге. - Если вы можете помочь – помогите, господин Ратерро, прогоните крыс, и, клянусь, вы унесете столько золота, сколько сможете унести!
Крысолов помолчал. Вырвал рукав у бургомистра и холодно произнес:
- Через час не останется ни одной крысы в городе Гамельн. – и вышел на улицу.
Кто-то тихо выдохнул, кто-то пробормотал явное ругательство, кто-то утер пот рукавом, а кто-то пробормотал:
- Ну правда же, сколько золота сможет унести этот изнеженный бездельем – посмотрите, какие гладкие у него руки! - да и немолодой к тому же… пусть даже мужчина.
Кто-то рассмеялся.
- Ганс! – позвал бургомистр мальчишку-писаря. – Отложи перо. Проследи за мошенником, и если он только посмеет нас обманывать – доложи немедля.

Мелодия лилась шуршащим зерном, сыплющимся с дробным сухим постукиванием из разорванного мешка, поскрипыванием половиц по дороге в погреба с ароматными копченостями, поскребыванием маленьких коготков на завоевательном подходе к полной еды тарелке. Мелодия звала, мелодия ждала.
Тысячи крыс покидали город Гамельн следом за играющим на флейте мужчиной с петушиным пером в берете. Мальчик, дрожа от страха, семенил за огромной серой армией зубастых тварей – но разглядеть черно-красный костюм не составляло труда. А вот петушиное перо, зеленевшее в шляпе, выглядело даже смешно – совсем как у того самого большого петуха, что каждое утро раньше взлетал на забор мельника, чтобы сообщить о рассвете громче и раньше других.
Крысолов спустился к реке, и только сейчас Ганс заметил маленькую, узкую лодчонку, привязанную к берегу. Крысолов ловко запрыгнул в нее, не замочив сапог. И тут же лодчонка, как привязанная, отчалила от берега, выплывая на середину реки, но словно не замечая течения, покачиваясь на одном месте. Крысы одна за другой заходили в воду и тихо тонули, без звука, без писка. Одна за одной, одна за одной… ряд за рядом гигантской армии серых пожирателей таял в водах реки. Когда мелькнули и исчезли в воде последние хвосты, Ганс бросился со всех ног.
Этот незнакомец был дьявольски, просто дьявольски силен, и, похоже, и есть самый настоящий дьявол!
Лодка медленно поплыла обратно.

- Я пришел за своей платой. – крысолов стоял, подбоченясь, сверкая глазами.
Ну и глаза это были – холодные, хищные, обманывающие теплым карим цветом, а затем словно обливающие ледяной водой с ног до головы при взгляде в кажущуюся теплой глубину…
Бургомистр сурово сдвинул брови и привстал.
- Мне донесли, что ты колдун, Пьеро Раттеро.
- Досужая молва…
- В городе Гамельн нет места колдовству! – взревел бургомистр, и незнакомец чуть отступил назад. – Ты скажешь спасибо, что не очутился в тюрьме за свои дьявольские выходки!
- По какому обвинению? – сощурился крысолов.
- В мошенничестве, дьявольщине и… - бургомистр взглянул в холодные глаза и неожиданно почувствовал, что у него пропал голос.
- …и по обвинению в соучастии с крысами! – пронзительным голосом поддержал монах, сидевший слева.
- Я выполнил свою часть договора. – крысолов скрестил руки на груди. – Способы изгнания не оговаривались. Я все еще предлагаю вам расстаться с некоторым количеством золота, господа, в уплату за оказанную вам услугу.
- Ты не получишь денег!
- Мошенник!
- Вор!
- Откуда нам знать, что не ты и привел крыс сюда?!
- Убирайся, пока бургомистр не велел арестовать тебя!
Мужчина глядел на бюргеров молча, стоя прямо, со скрещенными на груди руками. Под пронзительным взглядом люди затихали один за другим. Вскоре воцарилась неестественная, напряженная и натянутая, как струна скрипки, тишина. Крысолов снял берет, небрежно махнул им, пародируя поклон, и неспешно направился к дверям. Вновь повисла короткая, нестерпимо зловещая для бургомистра пауза.
- Господин Раттеро… да кто-нибудь, задержите его уже! Вы получите… деньги… - он вложил в ладонь крысолова свой кошелек. - …и уйдете из города немедленно, так как изгнаны из города по обвинению в колдовстве. – он снова вытер засаленной тряпкой пот со лба.
Мужчина усмехнулся. Поднял раскрытую ладонь с кошельком, изящным движением второй руки выдернул шнурок и повернул ладонь, удерживавшую мешочек с деньгами. По каменным плитам со звоном поскакало несколько монеток, бургомистр машинально начал считать их, так как был уверен, что в его кошельке было много больше.
Пьеро Ратерро исчез из здания бесследно. На пороге, по которому проходили сотни ног, протирая камень, лежали пять серебряников. Потому что один из них демон все же оставил себе…

Он играл на флейте - и дети выходили из домов. Он играл на флейте - и дети шли за ним по главной улице города Гамельн. Он играл на флейте – и взрослые замирали в ужасе, не в силах двигаться. Он играл на флейте – и вел их по золотому полю, мимо реки Везер, и еще дальше…
Но ожидал его у «сломанного перекрестка» вовсе не старый знакомец.
- Куда ведешь ты эти невинные души, демон?
- Невинных овечек. – мирно поправил демон, опуская флейту – в ней больше не было надобности.
- С каких это пор ты – пастырь? – усмехнулась фея.
- С каких это пор ты любишь людей, Моргана?
- Не люблю. Но и увести их вниз не позволю.
Демон склонил голову набок.
- Продолжай…

Демон вновь устремился в Линден. Было лето, хотя… на перепутье нет времени года. Он шел через зеленое поле, усеянное цветами. Здесь была фиалка, дочь пастора, васильки - мальчишки-близнецы, нарцисс, сын богатого купца… розы, «пастушки», ромашки, клевер… дети украшали дорогу на перепутье.
Демон был вновь молод, и походка его была легка. Не изменились только глаза, холодный янтарь на вечном молодом лице…

- …Выходи за меня. – мальчишка целовал руку старой богатой вдовы, и та гнала его прочь, не узнавая, но долго смотрела в глаза.
У выхода демон встретил Смерть.
- Когда будут бить в голову – не бойся упасть. – еле слышно, одними губами.
- Когда будешь с одним из нас – не бойся опереться о его руку. – такой же шелест – было ли вообще что-то сказано?..
И Смерть прошел мимо, неопределенно пожав плечами и сверкнув улыбкой.
*perro raterro (исп.) – крысолов.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian, G

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Название фанфика: "Зимний Вечер".
Автор: Raven Gray
Дата: 18.11.2010
Фэндом: Kuroshitsuji
Жанр: romance, AU и, вероятно, POV.
Рейтинг: PG
Персонажи: Себастьян х Уильям.
Примечание автора/Краткое содержание: Просто захотелось описать один из вечеров зимой, помечтать на тему "если бы". Время - несколько лет спустя после того, как был расторгнут контракт с Сиэлем по причине невозможности оплаты сделки душой.
Предупреждение: Попытка найти тепло.
Отказ: Все права на персонажей принадлежат Тобосо Яна, материальной выгоды не извлекаю.

- Дверь закрой. Холодно.

- Дверь закрой. Холодно.
В натопленную комнату залетает порыв морозного ветра, слышится мягкий пристук закрываемой двери. За окнами уже совсем темно, и пахнет деревом, теплом и, кажется, цветами - но последний аромат почти неуловим, словно затерялся здесь с лета. Летом за окном цвели настоящие бархатные темно-фиолетовые розы - единственный куст, который выжил с холодной весны.

Очень забавно видеть его на кухне готовящим кофе, этот мерзко горький, как покаяние, напиток, который он почему-то пьет каждое утро без намека на молоко или сахар. В такие моменты у него все равно совершенно непроницаемое лицо. С него хочется стянуть очки и сотворить... что-нибудь, выходящее за рамки пристойности. Вы ведь тоже любите с утра когтить любимую подушку? А тут - целый плюшевый медведь. Правда, на наглое лапание он обычно отвечает, чем и отличается от большинства плюшевых медведей... Забавно видеть его на кухне почти каждое утро, кроме тех, когда не можешь подняться после ночи или когда не может подняться он сам, и ты идешь на кухню вместо него, позволяя себе вбухать в чашку чая дважды полсахарницы. И так раз в месяц. Теперь можно позволить себе побыть немного безумным и вдоволь отдохнуть от стереотипа "Великого и Ужасного".

- Разве ты не морозостойкий? - шаги по какой-то совершенно странной причине удаляются на кухню.
- Я морозостойкий, но кроме того еще и теплолюбивый, Вильгельм. - ленивое кошачье потягивание.
Ну, раз он не пришел, значит, можно занять весь диван.
- Проблемы? - голос звучит, как всегда, спокойно.
В ответ раздается смешок. Что? Это и вправду смешно - иметь настолько внешне безэмоционального любовника... безэмоционального, пока дистанция не становится меньше метра.
"Как ты там говорил? "Когда ты где-то здесь, моя одежда почему-то всегда где-то там..."..." - еще одно ленивое потягивание и зевок во всю пасть.

Поездка в Италию, родину мерзкого американо и вкусного каппучино, неожиданно удачная. Вторая за совершенно безумный год. Неделя на побережье. Гранаты. Солнце. Чистое, синее море и небо до горизонта. Теплые янтарные закаты. Вино. Сиеста. Совершенное безделье, накатывающее ласковыми волнами. Еще почему-то вспоминалось постепенно улегавшееся ощущение тревоги - на том побережье ему места не было. А еще в конце длинного солнечного лета там было не слишком жарко. И потрясающе шумные ночи.
Проклятые цикады.

- Нет, какие могут быть проблемы? - тон соврешенно невинный, можно даже сказать, непрошибаемо невинный.
Он наконец-то садится рядом, и можно лениво перекинуть через него ноги, или нет, лучше верхнюю часть туловища, ненавязчиво намекая на сложноименный ритуал "почеши-кота-зараза", принятый в этом доме по вечерам воскресений.
- Себастьян, ты недоговариваешь.
"Придрался-таки, проклятый." - впрочем, совершенно беззлобно, ибо именно в этот момент его пальцы принялись нежно почесывать за ухом. А Коты - к вашему сведению, любые коты - просто обожают, когда их вот так вот безвозмездно почесывают.
- Итак? - тоном отца инквизитора продолжает этот обнаглевший тип.
- Мр-р... - лениво, немного саркастично. Я же все-таки изображаю здесь кота вот уже десять минут.
- Имей совесть.
- Что, прямо сейчас? - вовсе не нужно этого театрально-излишнего похлопывания глазами, сойдет и наигранно-удивленный, с прежней ленцой, тон. - Ты все больше меня удивляешь...
Молчание. Он ждет ответа на поставленный вопрос. Извини, amarori, я расколюсь, только если ты догадаешься погладить немного пониже... ага, вот так. Уже лучше, быстро учишься.
- Ну... Абигор опять увязался. Его произвели в старшие...
Пальцы замирают. Ну вот, нарвался...
- Что ему от тебя было нужно?
- Чего-то хотел. Не помню. Я же незлобив, как черная вдова в брачный период, милый... А какого беса ты задержался?
Поглаживания возобновляются, уже хорошо.
- Да так, захотел прогуляться...
Сесть и укусить его за ухо. Пока что - предупредительно.
Наглый жнец, как ты смеешь увиливать от ответа на мой вопрос?!...

А вчера была замороженная вишня. Холодная, особенно если ее роняют на живот - нечаянно, конечно - и потом в неустной форме приносят извинения за едва не обляпавший одеяло сок. Извинения, конечно, приносил я. И да, вишню ему на живот я уронил нарочно, и да, я хотел обляпать его сторону кровати.
Потому что нечего было шутить про Пилата и щекотать под ребрами.

У него в глазах отражается моя беспардонная хмыль. Как я это люблю. Когда он вот так дерзко смотрит в ответ и... он порвал мою рубашку. Опять. А лицо все еще про войну. Вот ведь упрямый...

- ...Коньяк.
- Может, лучше валерьянки?
- Коньяк, бес... - взгляд сверху вниз. - неодетый.
- Бес...?
- Там было что-то еще. Ты меня сбил.
Хмель. Камин. Живое тепло в непосредственной близости. Что может быть приятнее?


...Правда, завтра придется чинить диван.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, PG

---

Название: "Невидящий"
Автор: Raven Gray
Дата: 15.10.2011
Персонажи: Уильям Т. Спирс х Себастьян Михаэлис.
Размер: мини
Жанр: angst, romance
Рейтинг: PG
Саммари: Если бы Себастьян остался слепым.
Предупреждение: Саммари понятно только одному человеку.

Читать Фанфик.

Он слеп уже четыре года десять месяцев и двадцать три дня, если считать ровно. Вокруг глаз... там, где были глаза, он всегда носит широкую атласную ленту - чтобы не пугать старыми, но от этого не менее жуткими шрамами.
Рядом слышится вздох, и ощущение прижимающейся к спине теплой кожи пропадает на секунду. Себастьян не спит, а потому только оборачивается, наугад находя лицо любовника мнимым взглядом - он успел изучить это тело до миллиметра кожи - и нащупывает в предутренних сумерках его руку. Уильям разворачивает ладонь и чуть сжимает пальцы любовника в ответ.
- Кошмары? - тихо спрашивает Кот, хотя прекрасно знает, что это они.
Уильяму снятся кошмары с того самого дня, как он вернулся.
Два года без зрения, в пустом доме, в котором не топили камин - Аластор не выпускал "милорда" ради его же собственной безопасности - слепой демон в бешенстве мог бы натворить много, выйди он на улицу. Бес позволял себе колкости в его адрес, получал по рогам, и продолжал нести всякую чушь, безмерно чем-то довольный.
Уильям наклоняется, целует чуть улыбающиеся губы и шепчет:
- Уже нет.
- Ты лжешь мне. - демон с силой опрокидывает его на постель, упираясь в плечи. Не хватает взгляда, чтобы понять, шутливый или серьезный этот тон, и демон это тоже понимает, а потому улыбается уголком губ и тихо смеется. - Жнецы очень похожи на смертных, Уильям. Но ты бы видел свои честные глаза...
У них даже сложилась небольшая традиция - Уильям старается не реагировать на слово "видел". Демон часто употребляет его, да и, выучив наизусть дом и несколько прилегающих улиц, и обладая при том хорошим слухом, может даже гулять в одиночестве. Он может оценить пробежавшую мимо с лаем крупную собаку и отметить, что задора у ретриверов хватает ровно на десять лет, потом они глохнут, и вообще эти рыжие псины едут себя неподобающе громко. А Уильям гадает, почему для Себастьяна все ретриверы непременно "рыжие", хотя тот был, скажем прямо, черный, но не хочет огорчать, только обнимает чуть крепче и понимает - Кот чувствует.
Уильям приносит Себастьяну розы на тринадцатое число первого месяца - вот уже второй раз они собираются праздновать как-то в шутку обозначенный инфернальным выходцем день рождения. Год весокосный - день рождения Уильяма в феврале, но он не позволит заняться готовкой в одиночку, хотя упрямого Себастьяна поначалу приходилось почти буквально спасать от собственных кулинарных экспериментов.
Иногда демон смеется - коротко, смех скоро стихает, и Уильям знает, что эти его улыбки, этот смех - его заслуга, только вот вместо гордости внутри возникает едкая горечь.
Хотя Уильям уверяет, что Себастьян прекрасен и желанен в любом обличье, Себастьян носит чертову атласную ленту, и покорно позволяет снять ее только когда следы от меча ангела начинают кровоточить, чтобы любовник мог убрать сложенным в несколько слоев бинтом кровь вокруг, распространяя по комнате запах медицинского спирта. Или когда они уходят в спальню вдвоем.
Себастьян непременно выключает весь свет.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, PG

---

Название: «С надеждой»
Автор: Raven Gray
Дата: 16.09.2011
Бета: Нет.
Персонажи: Себастьян aka Мефистофель, Моргана (ОС!), Уильям, npc-фейри-массовка (много их).
Жанр: deathfic, angst, songfic
Рейтинг: PG
От автора: Моя осенняя любовь к дождям, и депрессия Себастьяна вылились вот в это. Серьезно не воспринимать... скучаем просто.
Саммари: История одной депрессии в начале сентября. Давно мысль носилась вокруг, во и отписываю эдаким флешбеком. Бал королевы фей открывает лучший музыкант среди миров. Себастьян-Мефистофель - моя гипотеза. Может, удачная, может, нет - я ее развиваю.
Для лучшего понимания примерной атмосферы двух мелодий рекомендую послушать Vanessa Mae - Devils Thrill и Secret Garden - Chaconne.
Предупреждение: Грустно. Скучаю по времени, когда трава была зеленой, а коты - нервными, взволнованными и совсем непохожими на кроликов.

Надпись на фанфике: "Read Me."

«Перед любовью бессильны ужас и мрак смерти.»
- Генрик Ибсен

Он играет, но это уже не флейта - скрипка. Прошло много веков, а тонкие, чуткие пальцы с равной грацией выводят из любого инструмента дьявольски прекрасные, завораживающие мотивы. Вот и сейчас - та легкость, с которой смычок порхает по струнам, легкая улыбка в уголках губ, горячие огненные искры в глазах, то выражение, с которым он смотрит на восхищенную знать фейри, от самой Морганы до последнего предводителя келпи - не передать больше никому. Этот зеленый, с медными, золотыми, ослепительно синими волшебными огнями, фейерверками, искрами, подвешенными под потолком созвездиями всех цветов радуги, праздник - весенний бал фей.
Сейчас он играет живую, стремящуюся, возносящуюся ввысь мелодию. Звук его скрипки порхает, как клинок, быстро, безжалостно, зажигает сердца страстными нотами. Под эту мелодию нельзя танцевать, хотя очень хочется. Под нее можно уноситься только танцем души, едва дыша. быстро, под самый потолок, и падать вместе с аккордом в самую Бездну, под обольстительную улыбку талантливого скрипача.
И вот, когда дух поднялся было для финального броска, аккорд стихает на самой высокой ноте, будто незаконченный, заставляя трепетать. Только через несколько секунд можно услышать чей-то осторожный, чуть дрожащий выдох. Скрипач опускает инструмент - ему не нужен отдых, но ему нравится смотреть на то, как фейри один за другим создают тайфун, шквал аплодисментов и восторженных воплей. Он кланяется. затем обводит зал смычком, удерживая его, будто шпагу, на уровне груди, и голоса стихают. Еще всего одна мелодия.

Он играет снова, и звук совсем другой. С обжигающего, приподнимающего над землей, перекрывающего дыхание, он стал глубоким, приглушенным, сердечным. Так не играл ни один демон до него, никогда. Ни один демон уже века не позволял себе проклясть себя дважды. Ни один ангел уже века не отбрасывал свою маску служения тому, кого давно нет, и не отрезал себе крылья, бросаясь вниз. Эта мелодия - живая, но другая. Скрипка из темного дерева, извлекавшая дьявольскую трель, поет о бесконечной светлой тоске, о весенних ливнях, о грусти, мягко сжимающей сердце. У многих слушателей комок затревает в горле, даже у тех, кто не понимает и не поймет, почему. А демон-скрипач выводит смычком по струнам историю своей любви. И улыбка прежняя, и глаза блестят. Слушатели смотрят на скрипку, а надо бы - на слезы, чистые, прозрачные, переливающиеся бликами огней весеннего праздника фей - те, что никогда не побегут по щекам, оставаясь в глазах и высыхая в них, горечью отравляя сердце.
Она - смотрит. Она складывает вместе на груди изящные ладони с почти неестественно длинными, но изящными пальцами, улыбается и закрывает глаза, устраиваясь поудобнее на своем троне. В ее диадеме переливаются перламутром жемчужины и радужные стрекозиные крылья, а длинные темные кудри рассыпаются по плечам, подчеркивая вырез изумрудного платья. Все смотрят на красивого скрипача, и не видят этой не обращенной ни к кому и в то же время именно к нему грустной улыбки.
Мелодия мягко стихает, логически завершенная. В глазах музыканта угли, едва тлеющие. Он кланяется, исполняет что-то снова, короткое, на бис. Зал рукоплещет. Скрипач молодцевато приглаживает петушиное перо, кланяется всем и наконец - уходит, ловя прощальный взгляд королевы фей.
"Ты придешь снова?"
"Когда только вы позовете, королева грез."
"Обещай мне."
"Клянусь. Я сойду с ума без своей музыки раньше, чем вы - без моей."
"А он?"
"Я не могу играть при нем."

Он заходит в квартиру - изменилось очень немногое, разве что кофе не пахнет уже долгие годы. Демон опускает скрипку в футляр, тихо и бережно, будто та сплетена из высохших травинок, и убирает футляр в шкаф - до следующего бала, через полгода. Затихают шаги в подвал, испуганный бес не смеет соваться следом за безумным господином - и так ему достается прилично.
Белые пальцы скользят по покрытому инеем изнутри стеклу, но иней тает, капельками ложась на щеки того, кто спит внутри. Всего лишь спит, конечно, он не умер. Он проснется, через сто лет, двести. Его разум отдыхает, и тревожить его сон неправильно... не надо. Демон наклоняется ближе, почти касаясь губами стекла, на котором не появляется запотевшего облачка. Улыбается ласково, шепчет:
- Уильям. - опускает ресницы, все еще улыбаясь - он каждое свое обращение начинает так, с паузой чуть ли не в минуту, снова пробуя губами такое вкусное, такое страстное, такое спокойное, такое неповторимое дорогое имя. И произносит тихо-тихо. - Любимый, скажи мне, что я играл плохо. На публику ведь. Скажи, пожалуйста.
Скрипач снова молчит. Молчит минуту, две, три, десять, нависнув над крышкой криокамеры, водя по прозрачному стеклу, за которым Его лицо, кончиками холодных пальцев. Иней тает, разбиваясь о щеки лежащего внутри, и Кот чувствует себя как никогда... нет, как всегда, гадко - он никогда не хочет, чтобы его Уильям плакал. Так нельзя... никогда.
А потом демон снова начинает говорить, тихо, быстро, будто боясь упустить момент, потом все громче, до нормального тона, замедляясь. Он говорит о чем угодно - о погоде за окном, о том, что Сатклиффы снова звали на чай, о том, что во Франции взорвалась АЭС, о том, что под окном кошка родила котят - и не будет ли он против котят в доме - хотя это было недель шесть назад... конечно... должно быть... он ведь слышит, непременно отзовется, когда проснется, и все равно, что датчик давно мигает красным - ах, этот ужасный красный цвет - и непонятно,к ак его починить, ведь посол из мира, где никогда не было христианства, давно улетел на свою планету, и демону хода за ним нет...
Капли стекают по стеклу, за которым Его лицо, уже с другой стороны.
- Я скучаю. Я жду, Уильям. Ты обещал мне... вернись... ты обещал мне...
Снова тишина, почти полная, на долгие часы. Снаружи, должно быть, уже утро. Демон лежит рядом с монолитным куском чужеродного, неземного металла, и спит.
Ему снится, что на кухню проникают солнечные лучи. Пахнет кофе, да, конечно, оно в турке на столе, рядом с подаренной когда-то орхидеей. Уильям рядом, к нему можно нагло взгромоздиться на колени, обвивая рукой шею, оторвать от чтения Таймс долгим поцелуем. Теплые руки скользнут по спине, вызывая восхищенный одобряющий вздох и мурашки по коже.
Так хорошо, что не хочется просыпаться.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, PG

---

Название: Цикл драбблов "Неделя Демона" или "Понедельник начинается в субботу".
Автор: Raven Gray
Дата: 26.11.2010
Фэндом: Kuroshitsuji.
Рейтинг: PG, за слешевые намеки.
Жанр: драбблы, ирония, ООС, попытка к юмору.
Дисклеймер: Кого Тобосо узнает – все ее.
Размещение: Вам несложно спросить разрешения на U-mail или по ICQ.
Предупреждение: Нелюбовь к Сиэлю. Выраженная.

Себастьян и Финни.
Суббота. Дегустатор.

Себастьян и Финни.
Суббота. Дегустатор.

У дома Фантомхайв имелась прекрасная защита, но всесокрушительная прислуга. В который раз Себастьян в последний момент подхватил Мейлин, не позволив ей разбить ни тарелки из сервиза; в который раз отобрал у Барда динамит и пояснил, что он на кухне нежелателен… ну, просто нежелателен; в который раз попросил Финни не пытаться прополоть клумбы по причине того, что мальчишка попросту разорачивал их как противопехотная мина - солдата. Он знал, что это его работа, но что-то эта работа последнее время сводила с ума больше, чем обычно.
Граф вообще не вылезал из своей рабочей комнаты, хоть и наступило долгожданное затишье. Граф особенно налегал в последнее время на сладкое. Граф изводил стандартными аристократическими капризами.
«Когда-нибудь я наплюю на контракт.» - очень спокойно думал демон.Он смаковал эту мысль еще несколько минут, прежде чем на кухню, привлеченный запахом пирожных, влетел Финни. Дегустатор, тьма его.
Однако лучший способ задобрить энергичных, восхищающихся недоумков – это угостить их чем-нибудь сладким. Поэтому пирожные для графа готовились по тому же рецепту, что и для ребят, но отдельно, не только в воскресенье и из более высококачественных продуктов. Ну, и к тому же обычно в результате приготовляемых пирожных в воскресенье было не больше пяти (что было сравнимо по количеству только с будними днями, когда граф во время ланча съедал одинокий продукт выпечки и торжественно его запивал)… Финни все равно умудрялся ухватить два, и бороться с этим было бесполезно.
Себастьян ненавидел воскресенье – день, когда Сиэль, издеваясь, назначил ему выходной. И хлопот с прислугой прибавлялось втрое.
- Себастьян-сама-а… - протянул Финни обожающим тоном, с круглыми и восхищенными глазами.
Да, лучший способ задобрить обожающих недоумков – дать им по прянику.
- Что, Финни?
- Скоро будет готово?
- Скоро. – лаконично ответил демон и вздохнул. – Что стряслось?
Финни моргнул. Подумал.
- Прости, Себастья-ян!!! Я сломал трость графа!
И опять причитания со слезами на глазах, заверениями, что это не повторится, и клятвами в вечной преданности... Да, не повторится. Они всегда придумают что-нибудь новое…

Себастьян и Уильям.
Воскресенье. Выходной.

Себастьян и Уильям.
Воскресенье. Выходной.

- Немного крепковат. – отметил Себастьян, церемонно ставя чашку на блюдце, и только затем водружая ее обратно на стол. – Да и выглядишь ты уставшим. Какие-то неприятности?
- Ах, Себастьян, если бы вы знали, что может прийти в голову моим подчиненным…
- …я бы поседел. – гладко закончил за жнеца демон и мягко улыбнулся. – И все же, что случилось?
Очки слепо блеснули, и этот отблеск не имел ничего общего с пламенем камина, погружавшим комнату в уютный полумрак.
- Грелль поменялся с Ноксом костюмами, и притащил Легендарного посмотреть на мою реакцию.
- О, Тьма. Полагаю, реакция была…
- В том то и дело, что была. – горестно закончил Жнец, откидываясь в мягком кресле. – Если бы ты знал, как трудно, как дьявольски трудно держать лицо… - и осекся, сообразив, что ляпнул лишнего, и к тому же откровенную глупость.
А несколькими секундами позже мягкая рука легла на его руку, успокаивающе сжав, и в жесте этом не чувствовалось ничего интимного. И кошачьи глаза глядели с пониманием и мягким укором – демон прекрасно понимал, что Уильяма раздражает сожаление.
- Я знаю. – он помолчал, раздумывая. - И пойду заварю чай так, как привык это делать, если ты не против. Заново. Коньяк?
- Ты же знаешь, я не пью чай с коньяком. – отозвался Жнец, наклонившись, случайно спихнув на пол секатор, ранее прислоненный к подлокотнику, но не придав этому совершенно никакого значения. – Может, кофе?
- Сколько чашек кофе в день ты пьешь? – неожиданно в лоб спросил Себастьян, не прерывая прямого пронизывающего взгляда в глаза.
Ти Спирс помолчал, прежде чем ответить.
- Восемь.
- А сердце?
- А… в банке с формалином.
- Врешь. – хмыкнул Себастьян.
- Вру. – охотно согласился Уильям.
- Тогда зеленый чай. И шоколад.
- Спасибо.
- Не дай Тьма. – шутливо шарахнулся демон.
- Извини. Благодарю. – поправился Ти Спирс.
- Вот теперь – не за что…
И тишина на долгих семь минут.

Себастьян и Грелль.
Понедельник. Истерия.

Себастьян и Грелль.
Понедельник. Истерия.

- Мистер Сатклифф, прекратите немедленно!
- А-а-а-а-а!!! Себастьянчик, спаси меня! – жнец, похоже, был готов запрыгнуть демону на шею при малейшем поводе со стороны того, а пока что довольствовался малым, прячась за «широким плечом» посланца инферно.
Себастьян отвечал своим фирменным угрожающим косым взглядом и, поняв, что пытаться втолковать этому типу что-то бесполезно, только вздохнул. Грелль, похоже, воспринял это как разрешение – хватка на плечах ослабла, и пальцы жнеца быстро перебежали чуть ниже. Сделав вывод, что взгляды на этого типа тоже не действуют, демон отошел и принялся озираться кругом.
- Себастьян?.. – осведомился Жнец, похоже, быстро освоивший технику прилипания и умудрявшийся перемещаться вместе с Михаэлисом, не теряя оборонительной позиции за его спиной.
Себастьян не отвечал, даже не покосился. Он увлеченно осмотрел пространство за шкафами, убедился, что дверь плотно закрыта – окна в подвале, конечно, отсутствовали.
- Себастьянчик? Ты меня слышишь? – осведомился жнец чуть более нервно, видимо, усомнившись во вменяемости дворецкого дома Фантомхайв, и, для разнообразия, принялся заглядывать через плечо демона.
Тот не прекращал увлекательного занятия, на всякий случай заглянув в шкаф и посмотрев в духовке. Потом выпрямился.
- Что ты искал? – уже совсем без нот истерики в голосе, с искренним любопытством осведомился Сатклифф.
И в тот же момент чуть не грохнулся на пол, схлопотав тяжелую оплеуху. Он даже не успел выдавить свое «Только не по лицу!».
- За что? – выдавил он после полуминуты сосредоточенного пыхтения и сопения в попытках сфокусировать взгляд слезящихся глаз.
- Понимаете ли, - скромно пояснил Себастьян. – я убедился, что свидетелей нет, и ничто не может бросить тень на репутацию дома Фантомхайв. А затем, так как мы с вами оба официально представляем класс простолюдинов, действовал народными методами против истерики. – и он пошел на выход.
Приводить в чувства упавшую в обморок от визга Грелля мышь никто, естественно, не собирался.

Себастьян и Смерть.
Вторник. Тяпница.

Себастьян и Смерть.
Вторник. Тяпница.

- Морс, я не могу.
Демону под голову быстро подложили подушечку, предотвращая биение об стол головой. Красненькую такую подушечку, которую обычно подкладывают в гроб покойникам. Чего ради шинигами так расщедрился, оставалось загадкой, но демон-то отлично помнил, как они с ним пересеклись еще в Помпеях, когда тот был навеселе, а демон надрался… и подрался… и они взаимно разошлись, придержав друг друга, в противоположные стороны. По стеночке, обменявшись отчего-то понимающими взглядами.
Но хватит исторических анахронизмов. Итак…
- Морс, я не могу. – Себастьян вздохнул и попытался уронить голову на стол, в чем ему просто таки садистски помешали. – Этот малолетний засранец сводит меня с ума!.. Ладно еще вменяем был более-менее, но… дай выпить.
- Стрихнин? Серная кислота? Акриловая краска? Лак для дерева? – улыбчиво предложил жнец, перебирая пузырьки у себя в рабочей комнате.
Мрачный взгляд в ответ.
- Спирт. Я знаю, он у тебя есть.
- Откуда ты так хорошо все знаешь? – проворчал Морс, проходя за деревянные заготовки в углу и доставая оттуда относительно небольшую бутыль.
- Потому что мне важен сам процесс. Ты знаешь.
- Ты не пьянеешь.
Демон молча опрокинул крышку от бутылки, по объему как раз подходящую к трехсотграммовой стопке. Выдохнул.
- А я его ацетончиком разбавил. – любезно уточнил Гробовщик.
- Ох ты ж… - прохрипели из под стола. - …пробирает.

Себастьян, Эш, Клод.
Среда. Сценарист.

Себастьян, Эш, Клод.
Среда. Сценарист.

- Слушай, что это вообще такое? – Эш немного нервно листал сценарий.
- Не знаю. – честно пожал плечами демон. – На чердаке пылилось, из первых юношеских сочинений…
- В жизни не полезу к тебе с непристойными предложениями. И не уговаривай.
- И не собирался. Я все равно откажусь. – мерзко ухмыльнулся демон.
- Господа, это вы тут устраивали вечер любителей запрещенной литературы? – на крышу поднялся еще один демон.
- Доброго вечера. – оба уже присутствовавших кивнули и подвинулись на парапете.
- Эш, ты переборщил с бутафорией – от дыма глаза режет.
- Ну как получилось. – развел руками ангел. – Ты же сам просил – реалистично.
- Так. Судя по всему, очаровательная… эм, шахматистка, писавшая мне это письмо, - Клод встряхнул конвертом. – это ты, Себастьян. А ее блондинка-подружка – вы, мистер Лэндерс.
- Немного менее фамильярно, пожалуйста. – издевательски улыбнулся Себастьян.
- Ну уж… не так уж и неправда. – пригладила юбку Анжела.
- И зачем меня сюда позвали? Вы издеваетесь?!
- По следующему сценарию он будет немым. – вполголоса сообщил демон, наклоняясь к ангелу.
- Неразговорчивым. – пробормотал Эш в ответ, услышал мученический вздох, а Клод тем временем продолжал бушевать.
- Я думал, хоть раз можно будет обойтись без этого! Дьявол, я идиот, да? – вопросил он, глядя почему-то в небо, геометрически противоположное расположению преисподней.
- Да. – хором подтвердили ангел и демон, глядя на Фаустуса самыми честными мошенническими глазами, и почти беззвучно хлопнулись ладошками в знак солидарности.
Клод начал ругаться уж совсем непечатно, к тому же, на латыни, поэтому его реплику автор, с вашего позволения, опустит.
- Так. – тихо вздохнул Себастьян, даже не пытаясь перекрыть словесный поток Паука, и черкнул что-то на листочке. – Из этого сценария мы его убираем. В следующем он будет флегматом.
- И умным. – предложил Эш.
Себастьян устремил на ангела долгий взгляд исподлобья. Потом вздохнул и добавил пунктик на листок:
- И умным. – свернул заготовки и протянул их Лэндерсу. – Фьють-фьють, птичка. Фас. В смысле, отнеси кому надо – сам знаешь…
Эш скривился.
- Твой юмор последнее время хромает. – но действительно взлетел, дабы положить эти идеи в голову случайного человека далеко-далеко в пространстве и времени…
Ушел и Себастьян – у него была еще куча дел, и, к тому же, ему нужно было изображать искреннюю озабоченность судьбой мальчишки.
И только Клод, оставшись один на крыше, буркнул:
- Ну ничего. У меня еще будет свой особняк, с блекджеком и шлюхами… - и исчез куда-то в неизвестность.

Себастьян и ОЖП.
Четверг. Антимышь.

Себастьян и ОЖП.
Четверг. Антимышь.

- София. София, нет, ну… госпожа Лабори! – взвыл демон, избравший роль «студента» на сегодняшний вечер.
- Я убью тебя, лодочник! – алхимик кидалась пробирками. – Как ты смеешь влезать к даме в будуар?!
- И еще много ругательств, давайте их пропустим… Виконтесса, пощадите мои души!!! – пробирка над головой дала нехилую такую взрывную волну, и соответствующее звуковое сопровождение, а стенка, об которую, собственно. эта пробирка разбилась, ощутимо дрогнула.
Кажется, это слегка привело алхимика в чувство. София поправила локоны, закуталась в халат и выгнула тонкую светлую бровь. Воцарилась режущая уши тишина.
- Ну? – вопросила Лабори.
- Я думал, что попал в лабораторию. – развел руками демон. – Зашел за средством от грызунов. У вас ведь есть действенный яд, о котором вы упоминали несколько дней назад?
- Это все? – недоверчиво уточнила женщина.
- Все. – клятвенно заверил демон, сохраняя самое честное лицо.
Первые неровные смешки переросли в откровенный бабский хохот – алхимик прикрыла рот ладонью и откровенно ржала добрую минуту.
Но яд выдала. Хороший яд. Ради этого стоило играть раскаивающуюся неловкость.

Пятница. Огрызок.

Себастьян и…
Пятница.

Запись в дневнике:
«Не помню. Валерьянка кончилась. Клод, если ты читаешь это – ты моя единственная надежда. Убери от меня этого ребенка…»

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, Sebastian, G

---

Уильям Ти Спирс/Себастьян Михаэлис (можно Себастьян/Уильям - не суть важно). Раздобыв отчёты Уильяма (как - на откуп автора), Себастьян читает вслух и комментирует. "Не так всё было". Уильям старательно скрывает их связь. Итог и концовка на усмотрение автора. Можно стёб, можно ангст. Рейтинг на откуп автору.
(для Alex Fox)
Дата: 22.06.2011

Здесь спрятано 872 слова.

Когда Уильям приходит домой, там всегда идеальный порядок, на столе ужин, а демон, вернувшийся на три часа раньше, несмотря на примерно одинаковое количество работы, если не ждет в прихожей, подходя туда, будто по сигналу, уже занимает какую-нибудь горизонтальную поверхность. Демон, один определенный и чертовски красивый – лучшее, что находится дома, когда Уильям возвращается с работы.

Демон, в свою очередь, тоже заметил возникшего над диваном жнеца.
- Доброго вечера, Вильгельм.
«Бледен, как смерть. Интересно, а если откормить?..» - эта мысль приходила к нему не так уж часто, но заставляла улыбаться каждый раз. Увы, в данной области он был совершенно бессилен.
Но в этот раз он посмотрел на своего Уильяма поверх папки с укором – о да, тем самым безотказно действующим укором во взгляде любого недовольного кота. Жнец сел рядом.
- Себастьян, что не так? – так, хвала Тьме, он задает вопросы всегда. Открыто, прямо, без предисловий. Когда по-настоящему волнуется.
Вместо ответа демон перекинул ногу через колени жнеца и уже секундой спустя прижался к нему, горячо, настойчиво целуя в губы – все так, любимый, все так, не смей беспокоиться. Это обычно лучший способ ускользнуть от ответа – сильные плечи, замирая и напрягаясь, мгновением позже расслабляются, и демон обнаруживает себя наконец-то в окружении тепла, настоящего, того, которое способно его согреть.
У души Уильяма очень сильное, чувственное тепло, сравнимое, пожалуй, только с рождающим пожар пламенем. И контакт раздразнивает демонические инстинкты, но... разрушить подобное, сожрать – никогда. Только дразнить, самого себя, свою натуру, твердо решив, что Вильгельм, каким он стал, когда так безумно полюбил, не достанется никому больше. Никогда.
«Молния поразила нас обоих. Это было безумие, которое мы понесем вместе, до конца наших бессмертных жизней, потому что разделить нас нельзя.»
Однако, даже влюбленный, Себастьян оставался демоном, а сегодня – демоном возмущенным, в прибавку к эгоизму и собственничеству. Поэтому, едва раздразнив, он оказался сидящим на противоположном подлокотнике дивана, с неким садистским удовольствием наблюдая, как выравнивается, едва-едва сбившись, дыхание любовника, отмечая, что тот не торопится застегивать наполовину стянутый пиджак, рубашку, даже поправить галстук. Демон тем временем сотворил на своем лице все то же укоризненное выражение и снова тряхнул папкой, никуда не девшейся из его руки.
- Ты знаешь, что это? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Это твои отчеты. И в каждом ты нагло врешь.
- Себастьян, я не... – но демон, придвинувшись на расстояние чуть меньше вытянутой руки, с выражением лица властным и недовольным закрыл ему ладонью рот и, чуть вздернув тонкие брови, продолжил:
- Я не понимаю, кто поверил в то, что диспетчер Сатклифф получил такие повреждения на лице, подравшись в пивной. – Себастьян будто не замечал скептически-насмешливо приподнятой брови молчащего жнеца и его ладони, скользящей по бедру, и добавил. – К тому же, один раз ты сам на него наступил. Кроме того, насколько ты помнишь, ангелу сломал... все кости таза и вбил каблуком между балок, опять же, никто иной как я. Вы не нашли падшего в таком состоянии, мистер Ти Спирс. – янтарно-алые глаза сердито сощурились. – Вы были непосредственным свидетелем, я уж промолчу про то, что я Был в библиотеке, когда там была Она.
- Себастьян, ты понимаешь прекрасно, почему так. – негромко отозвался Уильям, награждая любовника серьезным взглядом в противовес отнюдь не успокаивающим касаниям рук.
Себастьян знает. Себастьян знает, пожалуй, более чем достаточно, и все понимает. Просто его натура, теперь свободная, не позволяет не сообщить, смиренно опуская ресницы:
- Не так все было. И ты это знаешь. – смирение порой дает куда большие плоды, чем самый жаркий спор.
Минута молчания – и Уильям готов был отдать что угодно, чтобы он улыбнулся. Только чтобы исчезло это выражение с лица демона – понимающе-тоскливое, чтобы оборвался долгий взгляд в глаза.
«Мы разные. Если об этом узнают у тебя, конец твоей карьере. Я этого не хочу. Пусть будет так, как будет – завтра я верну их назад в архив. Ты знаешь, хотя вас всех поставят в ружье по тревоге, они не найдут никого. Пусть будет значиться, что демон Михаэлис больше не появлялся. Хотя они все равно узнают, рано или поздно, и ты это тоже понимаешь. Я ничего так не боюсь и не жажду, как момента, когда тебе придется делать выбор, даже не питая надежды, что это убьет мое безумие.»
- Я люблю тебя. – тихий шепот у самых губ. - Non sanz droict, помни об этом.
Придвинувшись и закрыв глаза, демон не заметил, как неуловимо изменился спокойный взгляд жнеца.

Демон не хотел обрывать собственное сложное состояние, наступившее утром – двигаться не хотелось совершенно, и вылезать из под все еще нагретого одеяла – тоже. Он пошел на компромисс – приоткрыл глаза.
Как бы не хотелось этого делать, он ведь знал, что увидит. Уильям, тщательно регенерировавший следы на шее выше уровня воротника рубашки, невозмутимо застегивал пиджак, закрываясь в него, как в доспех. И невольно усмешка тронула губы демона, тонкая и безмерно самодовольная. Чтобы избавиться от всех остальных следов, Уильяму понадобится намного больше времени... но кто же посмеет осудить главу отдела в их наличии, если только Себастьян Михаэлис не распишется не нем?
Уильям наклоняется, касаясь губ любовника, и тот понимает, что вставать все-таки пора... увы, именно целиком. И начинать убирать то, во что они вчера вечером превратили квартиру.

- Я уволился. – бывший начальник диспетчерского отдела Уильям Ти Спирс наблюдает за тем, как меняется выражение лица демона, и тихо смеется, уточняя через минуту. – Я не шучу.

@темы: Prose, Kuroshitsuji, Sebastian x William, PG

---

Fates. Part I. The Fates Game.
Fates. Part II. The Fates Manifestation.
(ENG!) (COMMISSION!)

@темы: TES, Prose, G, Vicente